Мой отец – Хадиев Заки Хадиевич был ветераном Великой Отечественной войны и труда. Он родился и жил в д. Чукмарлы, умер в возрасте 73-х лет. Отец не любил рассказывать о войне и о тяготах, выпавших на долю тыловиков. В нашей памяти сохранились лишь те малые воспоминания, которые иногда просачивались из самых затаенных уголков его души.
Тех, кто родился в 1905 году, призвали на фронт в конце 1941 года. Из исторических источников известно, что в период Великой Отечественной войны в Татарстане было организовано три стрелковых дивизии. Одна из них – в г. Бугульма. А из двух других одна была направлена в Подмосковье, другая – под г.Смоленск. Поэтому, в первый год войны в Подмосковье и под Смоленском погибло много татарских парней. Среди них есть и несколько солдат, ушедших на войну из нашей деревни. Дети некоторых из них отыскали могилы своих отцов именно в тех краях.
Мой отец тоже в течение нескольких месяцев проходил солдатские учения в г.Бугульма. Вместе с ним было еще несколько человек из нашей деревни. Жены этих солдат, попросив у председателя лошадь и взяв с собой кое-какой провиант, теплую одежду, навестили своих мужей. Среди них была и моя мама с 1,5 годовалым ребенком (это и был я).
После окончания учений наших отцов посадили в товарные вагоны и отправили на поезде в смоленском направлении. В то время там шли жестокие бои, город был захвачен фашистами.
По рассказам фронтовиков очень много татар попали в разведку. Об этом написано и в различных книгах. А почему это было именно так? Судьба разведчика подразумевает одно из двух: либо он погибает, либо удостаивается орденов и медалей. (Редко кто возвращался из разведки живым). Мой отец как раз попал в такую часть. В один из дней полковым командирам срочно понадобился «язык».
Ночью разведчики по снегу поползли в сторону дислокации врага. Когда разведгруппа приблизилась к немецким траншеям, командир – старший лейтенант – вдруг вскочил на ноги, поднял руки вверх и сдался немцам. Мой отец полз в группе последним. Он в одно мгновение понял что случилось и побежал к нашим. Благополучно добравшись до своих позиций, он рассказал о случившемся командиру полка. Тогда командир полка заявил, что представит отца к ордену. На рассвете немцы атаковали позиции полка. Видимо, немцы воспользовались полученными от предателя сведениями. К сожалению, в этом жестоком сражении погиб командир полка.
А однажды отец чуть было не попал в плен к фашистам. В его левую руку (в область выше локтевого сустава) попала разрывная пуля. Несмотря на точное знание расположения санчасти, он потерял в ночи ориентир, заблудился и приблизился к немецким позициям. А когда понял в чем дело, было уже поздно. Двое немецких солдат, осветив его фонарем, крикнули: «Рус, сдавайся!», – и стали к нему приближаться. А он быстро спрыгнул в ближайшую траншею. Там он здоровой рукой накрыл себя телом какого-то солдата. Фашисты, не обнаружив его, повернули обратно. Но после возвращения к своим отца приняли за подосланного врагом шпиона и арестовали, даже хотели расстрелять.
Но как раз в то время офицеры были приглашены на совещание к командиру батальона. К счастью, его узнал командир роты. После прохождения курса лечения в госпитале, его отправили в родные края подлечить рану.
На фронте отец подружился с татарским парнем из Башкортостана. А у солдат был такой обычай: они обменивались адресами, чтобы сообщить родным в случае гибели одного из них. Однажды немцы начали артиллерийский обстрел. Один из снарядов взорвался рядом с отцом. Его наполовину засыпало землей, а его товарища сильно ранило в плечо. Отец оттащил товарища в сторону леса.
Там он увидел лошадь, запряженную в легкую повозку. Это была крупная немецкая лошадь со стриженой гривой и хвостом, испугавшаяся и сбежавшая от грохота взрывов. Она застряла между деревьями и, так и не сумев сдвинуться с места, обгрызла вокруг себя стволы большого дерева. Видимо, лошадь находилась здесь не один день. Отец помог ей освободиться, дал снега, принес еловых веток. Когда лошадь набралась сил, отец отвез на ней своего раненого товарища в госпиталь. Отец после ранения, а затем и после войны долгие годы работал председателем колхоза в деревнях Чукмарлы, Куктау, Саях, Кузяково, позднее – председателем нашего Чукмарлинского сельсовета.
В колхозе исполнял обязанности бухгалтера, бригадира, заведующего фермой, секретаря сельского Совета, председателя ревкомиссии. Он был довольно грамотным для своего времени человеком. Свободно говорил по-русски. Мой дед Хади несколько лет обучал его в школе русской деревни Басар, расположенной от нас в 6-7 километрах. Отец также умел читать и писать на арабском, латинском языках, знал очень много молитв. А дед мой был муллой.
Когда началась коллективизация, мой отец несколько месяцев учился в д. Тлянче-Тамаково. Видимо, там были организованы курсы по подготовке сельскохозяйственных кадров. Это были 30-е годы. Уважаемый в нашем районе человек Азгар Габиди вспоминал: «Заки-абы привез в деревню из Тлянче-Тамакова такие новые методы работы как вспашка под зябь, чистка и калибровка семенного материала».
Мои родители сделали все возможное чтобы дать своим детям хорошее образование. Все шестеро детей стали дипломированными специалистами. Несмотря на то, что в свое время занимал высокие посты, отец никогда не воровал и нас воспитал на своем примере. Если мы, работая на колхозном поле, приносили ведро зерна, мама сразу прятала его от отца. Азгар-ага бывало рассказывал: «Я ему говорю, Заки, у тебя семья голодает, я приготовил пуд муки, забери ее, а он все равно – не брал». Отец был требователен к людям, но не жестокосердным. Женщинам, занятым в уборке зерна, говорил: «Сегодня к нам приедет представитель из района. Поэтому не рассовывайте зерно по карманам, ну а меня вы можете не бояться».
Однажды он выделил вконец обессилевшим от голода людям немного зерна за счет трудодней. Народ вздохнул облегченно: хоть и не наедятся досыта, но с голода не умрут. Но на отца кто-то донес. Как он тогда спасся от тюрьмы, не известно. Наш односельчанин Зиннат Хабибуллин тогда работал в милиции, может быть он как-то помог отцу. Этот можно сказать, святой человек спас от тюрьмы много безвинно осужденных. У нас, можно сказать, детства и не было. Мы ели хлеб, испеченный из лебеды, картофельные лепешки, возили из леса на санках дрова и сено.
В деревне было много ребят, потерявших на войне отцов. Мы с братом, который был старше меня на три года, после школы с друзьями отправлялись в лес за дровами. «У тебя же есть лошадь, зачем мучаешь сыновей, заставляя их возить дрова на санках?», – говорили ему аксакалы. «Пусть возят. Отцы их друзей остались лежать на полях сражений. Как мои сыновья будут проезжать на лошади мимо своих друзей, тянущих за собой сани, так нельзя», – говорил он. Хоть мы и не ели досыта хлеба, но благодаря отцу у нас было немного муки, мы сажали много картофеля, и даже делились с соседями. В послевоенное время люди голодали, но я не помню, чтобы кто-то в нашей деревне умер от голода. Я думаю, это во многом благодаря доброте и милосердному отношению отца к людям. Работавший после отца председателем колхоза Фахри Мунаев тоже обладал этими качествами.
Отец был уважаемым человеком в деревне. Люди всегда приходили к нему за советом. К сожалению, когда он был жив, ветеранам войны еще не оказывали таких почестей, не предоставляли таких льгот. У отца не так много орденов и медалей, но он был одним из первых кто был награжден медалью «За отвагу». К нашему большому сожалению, мы не догадались в свое время записать воспоминания нашего отца. Но пусть такая война больше никогда не повторится. Я посвящаю эту статью всем погибшим на полях сражений, ушедшим из жизни ветеранам войны и тыла.
Умит Хадиев,
заслуженный работник сельского хозяйства,
ветеран труда, д.Чукмарлы