Родилась в 1941 году. Мне было 3 месяца, когда началась война, поэтому о событиях в годы войны я знаю только со слов родителей. Отец и единственный мой брат, которому едва исполнилось 18 лет, ушли на фронт в первые же дни войны. Брата послали на краткосрочные курсы танкистов, так как он был трактористом и первый раз в жизни самостоятельно участвовал на весенне-полевых работах в колхозе.
Отца сразу направили на южный фронт. Он является участником Сталинградской битвы и с боями дошёл до Симферополя. Имел несколько ранений, но после тяжелого ранения в ногу, вернулся домой инвалидом I группы. С фронта брат присылал письма, полные оптимизма. Он писал, что война будет недолгой, к весне немца прогоним, скоро мы с отцом вернемся домой и заживем как прежде. Но враг был силен, коварен, жесток. Не так-то просто было его прогнать. А брат, танкист, младший лейтенант Зямиль, красноармеец 57-й особой бригады, погиб в сентябре 1942 года. А дома осталась мама с четырьмя дочерьми, старшей из которых было 13 лет.
Мы пережили все, что только можно было пережить семье без отца. Пришлось продать корову, лошадь, так как некому было накосить сена. Собирали мерзлую картошку и пекли лепешки с лебедой. Но когда вернулся отец, хоть и инвалид 1 группы, стало намного легче. Отцу из колхоза выделили лошадь для того, чтобы он следил за состоянием дорог и мостов, начиная от деревни Исергапово до Бугульминского перекрестка, так как мосты были деревянные и часто приходили в негодность. Отец набирал бригаду рабочих, и это бригада их ремонтировала. В основном это были женщины, мужья которых не вернулись с войны. Это был тяжелый труд. Отец приезжал домой на лошади, а лошадь надо было кормить. Вот тут я и помогала отцу справиться с этой задачей. Я брала лошадь за уздечку, отводила в лес (это было в 1,5-2 км от дома), стреножила передние ноги лошади и оставляла её на всю ночь в лесу. А утром я уже бежала в лес за своей лошадью. Это было и забавно, и тяжело. Порой лошадь уходила очень далеко, и мне приходилось подолгу искать её. Но самое страшное было тогда, когда отец поздно возвращался домой, и мне приходилось уже в сумерках отводить лошадь в лес. Тогда я решила испытать себя в роли наездницы. Заберусь на спину лошади и, погоняя лошадь, быстро до сумерек доезжала до леса и засветло возвращалась домой. Мне тогда было 8 лет. Но мои друзья почему-то смеялись надо мной, говорили, что девчонки не должны ездить верхом. Но обстоятельства были таковы, что выбирать не приходилось.
В первый класс я пошла, когда мне было 8 лет (тогда только-только открывались русские классы). В школу я пошла в холщовом платье, босиком, вместо ранца мама мне сшила холщовый мешочек. Так весь сентябрь я проходила босиком, но, когда наступили холода, я надела белые шерстяные носочки, которые связала мама, и очень красивые лапти, которые скрипели при ходьбе.
Многие тогда ходили в лаптях, и только дети нефтяников носили приличную обувь. Учительница посмотрела на нас и сказала: «Урыс классы булгач - урыс классы булсын инде, мэктэпкэ чабата киеп килмэгез». Только она не сказала, какую же обувь носить, где её взять и на какие деньги, если отец - инвалид - получал пенсию 90 рублей. А у многих детей отца вообще не было.
Уже учась в четвертом классе, я доила корову, так как мама подолгу лежала в больнице. Она подорвала свое здоровье ещё во время войны, когда осталась одна с четырьмя детьми, когда погиб её единственный сын, когда отец вернулся с войны инвалидом 1 группы. А когда я закончила шестой класс, специально поехала к родственникам в Башкирию, чтобы заработать деньги на покупку школьной формы и учебников. Там можно было на железнодорожной станции выгружать огромные вагоны гравия, а за выгрузку одного вагона платили 40 рублей. Таким образом я заработала на школьную форму. Это была моя первая школьная форма.
Я закончила пединститут и проработала в школе почти 40 лет. Являюсь учителем-методистом и «Отличником народного просвещения». Вырастила двоих детей, которые тоже получили высшее образование. У меня шестеро внуков. Они хорошо учатся и достойно ведут себя, радуют меня своими успехами, и я горжусь ими. Жизнь продолжается.
