Родился я 28 октября 1930г. в Амурской области в селе Михайловка. Отец мой Васильев Владимир Васильевич был директором средней школы и преподавал математику. Мать Васильева Ангелина Константиновна преподавала русский и литературу. В ноябре 1937г. (самый разгар политических репрессий) отец был арестован. Я помню митинг 7 ноября, выступления с трибуны, выступал и отец. Играл военный оркестр и сразу после праздников – обыск в доме и арест. Отец со всеми распрощался, подошел ко мне, погладил по голове, поцеловал. На лице его была какая-то беспомощная натянутая улыбка. Я эту улыбку помню до сих пор. Отца все очень любили, он был хороший семьянин, любил нас всех. Его посадили в машину и увезли. Больше о нем мы ничего не слышали. Надежда на то, что отец вернется, у нас была даже после того, как приехал в село районный прокурор, (помню даже фамилию - Шаблевский), который сообщил матери, что отец расстрелян как враг народа. Наша мама знала его еще с юношеских лет. Отец учился в Казанском университете на физмате, а в 1916 году покинул университет, мол, учеба пока подождет, а сейчас надо Родину защищать и поступил в военное училище. Окончив училище и получив звание прапорщика, уехал на фронт, шла первая мировая война. Но воевать по существу не пришлось, фронт рушился, солдаты воевать не хотели, дезертирство, болезни. Отец заболел тифом, лечился в госпитале и для окончательного выздоровления его отпустили на родину в село Верхний Услон. С приходом Красной Армии в Казань он прошел мандатную комиссию, и был направлен для прохождения службы в качестве командира в г. Владивосток.
После нескольких лет службы в армии уволился и был направлен на работу в систему народного просвещения (Наркомпрос).
Положение нашей семьи после ареста и гибели в 1938 году отца стало катастрофически трудным. Был потерян кормилец, а ведь нас осталось пять человек детей. Старшей сестре было около 13 лет, младшей было 11 лет, мне только исполнилось 7 лет и двум младше меня братьям-4 и 1 год. Но палачей из НКВД это обстоятельство не волновало. Главное, нужно очистить страну от «скрытых и затаившихся врагов».
Тяжело было переживать все это, особенно матери, ей было тогда 30 лет. В школе некоторые учителя отвернулись от нее, боялись последствий, она сама ждала ареста.
Время было такое страшное. Я видел на стене коридора школы, висела карикатура, где мощная поднятая рука с надписью НКВД держала за шиворот, как маленького котенка, - моего отца. Тоскливо было смотреть на это «произведение искусства». Ярлык дети «врага народа» был прикреплен. Дома плач сестер - затерзали их оскорблениями сверстники. Дочь «врага народа» или сын «царского народа» - эти слова были хуже ругательства. Оставаться жить дальше в Михайловке, было невозможно.
Андрей Григорьевич Лобкин – директор школы из села, благороднейший человек (он знал нашего отца), однажды подогнал две подводы к нашему дому, чтобы мы погрузили самое необходимое, и перевез нас в село Райчиха. Там нам дали новый дом, просторный, но холодный. Для нас это был подарок судьбы. Мать получила работу учительницы, но ее зарплата была ничтожно мала по сравнению с потреблением семьи. Началась борьба за выживание. Старшей сестре Елене пришлось бросить учебу в школе и поступить на работу, на почту. Около дома был большой земляной участок, его вспахивали и засаживали картофелем. Это позволяло нам на 5-6 месяцев иметь свой картофель.
Носить приходилось что попало, и новое и обноски. Родные из Казани присылали иногда посылки со старым бельем и одеждой, вообще все то, что там уже не годилось, нам было впору. Мать решила переехать в Казань, где она жила раньше и где у нас была вся родня, и том числе жив был ее отец, который нам очень помогал. После долгих переписок, оформления, вызовов, нам было разрешено выехать из Амурской области и переехать в Казань. Уже шла война, исчезли «бамлаговцы». БАМ перестали строить. БАМЛАГ – это часть ГУЛАГА и тысячи заключенных, как муравьи, работали на строительстве шоссейной дороги. Я видел, как они тачками возили землю и гравий, лопатами ее перебрасывали, трамбовали огромными трамбовками. А вечером их строили в ряды и под конвоем вели в бараки. Некоторых товарищи вели под руки. Тяжело было смотреть на этих бедных людей, измученных каторжным трудом, ведь среди них не было воров или бандитов, а в основном инкриминировались ложные обвинения – политические. Мы, ребята, старались им помочь, подбрасывали им свертки с пищей или табаком.
В 1938 году я пошел учиться в первый класс. Школа была десятилетка с просторными и светлыми классами, большим школьным двором, где были различные спортивные снаряды, полоса для бега, турники и прочее. Программа в школе была обычная, как для всех школ. Учились только в одну смену. Тетради, учебники, школьные принадлежности - все было. Учился я на первых порах прилежно, даже входил в число ударников. В классе третьем начали изучать военное дело устройство и пользование противогазом, устройство винтовки, строевая подготовка у нас была на высоте, лучше, чем у «гитлерюгендцев». Наш военрук всю школу построил по принципу военной части. Класс – взвод, разделенный на отделения и роты. До батальона мы конечно не тянули.
Военные игры проводились все время: кто-то нападал, кто-то защищался, поэтому мы сами изготовили много макетов винтовок, автоматов и пулеметов с трещотками, деревянные сабли.
Широко проводилась компания по сдаче норм ГТО. И мы – мальчишки усиленно тренировались, ведь нормы комплекса ГТО были для нас тяжелыми, но желание получить красивый на цепочках значок, затмевало эти трудности. Нормы ГТО мы сдали, об этом нам торжественно объявили на линейке. Значки и удостоверения нам так и не дали, хотя обещали.
Учителя в школе были хорошие и трудно выделить кого-нибудь из них. Половина учителей были мужчины, по-видимому, профессия учитель в то время была все-таки престижной. Но зарплатой учитель не был избалован. И когда учитель писал что-либо на доске, то можно было видеть на задней части его брюк и рукавов пиджака заплаточки. Конечно, это была не мода, а признак материального недостатка.
В общем, школа была хорошей, учителя самоотверженно трудились, а мы старались, учились, не пропускали занятий. Были среди нас и трудные ребята, но школа их, в конечном счете, исправляла.
Когда началась война, мне шел 11-ый год и я вместе с матерью, двумя сестрами и двумя братьями жил на Дальнем Востоке в Амурской области в селе Райчиха. Помню, как все мы слушали по радиовыступления Председателя Совнаркома В.М.Молотова, в котором он сообщил о том, что германская военщина напала на нашу Родину. В то, что война долго продлится, мы не верили и думали, что агрессор получит мощный отпор в ближайшее время. Многие мужчины села были мобилизованы сразу же в армию. Первоначальные сводки Совинформбюро были тревожны и нас далеко не радовали, ведь враг в октябре 1941 года подошел к Москве. На экране кинотеатров показывали нам фильмы, как столица готовилась к обороне, как люди рыли рвы, окопы, ставили проволочные заграждения, устанавливали противотанковые ежи, делали доты и дзоты. На улицах патрули проверяли документы. На крышах домов постоянно дежурили жильцы домов, обученные для ликвидации зажигательных бомб. Мы верили, что врагу взять Москву не удастся. С большой радостью мы узнали о разгроме немецких захватчиков под Москвой, положение на фронтах начало стабилизироваться и мы все поняли, что война продлится долго, но впереди нас ждет только победа.
Между тем с фронта начали приходить печальные известия о гибели наших сельчан. Под Смоленском геройской смертью погиб Власов Виктор Тихонович – учитель физики, погиб и Павел Михайлович Фролов – военрук. И печальные весточки посетили еще много домов жителей села.
В 1943г. наша семья переехала в г. Казань. Мы жили на улице Низенькой - это около конечной остановке трамвая №2, наши хлебные карточки были прикреплены к хлебному магазину по улице Волкова, и очень часто из-за сбоев продажи хлеба возникали огромные очереди. Бывало, стояли в очередях по 5-7 часов, писали химическим карандашом на ладони номер очереди и еще какой-то номер бригады. Отлучиться из очереди было нельзя, потому что бывали пересчеты, и очередь могла пропасть. Норма отпуска хлеба была на иждивенца – 400гр., на служащего – 500гр. и на рабочего от 700гр. до 1кг – в зависимости от тяжести работы. Хлеб в продаже был только ржаной, да его не хватало, жили впроголодь, порой вообще нечего было есть. На продукты тоже были введены карточки. Моя мать работала учительницей, и наши карточки были прикреплены к специальному магазину, который находился на улице Кирова около колхозного рынка. И мне также много пришлось простаивать в очередях, чтобы отоварить карточки.
В это время по предприятиям начали выделять землю под посадку картофеля. Этот участок нужно было самим вспахать лопатами, посадить картофель, обработать и конечно выкопать урожай. Это позволяло иметь несколько мешков картошки и спасаться от голода. Учился я плохо, готовить домашние задания, просто не было времени, да и хотелось отдохнуть, побыть с ребятами, я с большим трудом переходил из класса в класс. И так я закончил 7 –ой класс с одними тройками. Некоторые мои сверстники ходили «вертеть сидора» и в результате попали в детскую колонию. Меня к счастью эта участь миновала.
Учились в школе мы в 3 смены. Хотя Казань была далеко от линии фронта, но в городе действовали жесткие правила. Бывали часто тревоги – то ли они были учебные, то ли боевые – неизвестно, но пальба зенитных пушек и пулеметов была сильная, и все это бывало в основном поздно вечером, но иногда и днем. А если ночью просвечивался свет в окне квартиры, можно было получить булыжник в окно от председателя уличного комитета тети Груши. Ходили слухи, а их было много и разных, что отдельные немецкие самолеты, пытались разбомбить мост через Волгу и авиазаводы города. Самолеты – немецкие разведчики производили аэрофотосъемку города Казани.
Все предприятия, и в частности военные заводы, работали с 12-часовой сменой. У меня сосед был молодой парень 22-х лет, так он просился на фронт, а работал он на заводе №16 и его не отпускали. Была наложена бронь. Так он в неделю появлялся дома один раз. Он рассказывал, что после тяжелой и изнурительной работы ехать домой у многих рабочих уже не было сил, поэтому спали, где попало – в котельной, в служебных помещениях, залезали в люки теплотрасс. Из транспорта был только трамвай №9. (Жаль сменили номер, для меня он девяткой так и остался).
Тыл напряженно работал и весь трудовой народ, от мала до велика, в полной мере обеспечивал потребности фронта. Все силы тружеников тыла были направлены на победу. «Все для фронта, все для Победы» - таков был лозунг. И вот долгожданная пришла! Гитлеровская Германия капитулировала, 9 мая был объявлен праздничным днем. Сразу был отменен 12 часовой рабочий день. Людской радости не было предела. Люди, знакомые и незнакомые, обнимались, целовались и плакали от радости. Вечером был салют в честь дня Победы. Страна приступила к восстановлению своего разрушенного войной народного хозяйства.
С фронта возвращались домой уцелевшие фронтовики, из госпиталей – раненные и калеки. Усталые от тяжелых военных лет, люди с радостью приступали к мирному труду. Материально жить было трудно, прилавки магазинов пустовали, но мы понимали, что еще немного терпения и жизнь улучшится. Главное – нет войны. В семье у нас произошли позитивные изменения. Старшая сестра окончила учительский институт и начала преподавать историю в школе. Младшая сестра работала на заводе и одновременно училась в техникуме. Я поступил учиться в ремесленное училище №4, которое специализировалось на подготовке энергетиков. Младшие 2 брата учились в школе.
В 1947г. я закончил учебу в РУ и получил направление для работы на завод №16 в качестве электромонтера. После ознакомления с электрохозяйством цеха, стал работать самостоятельно дежурным электриком. Работая на заводе, закончил 10 классов вечерней школы. В этом же 1947 году была отменена карточная система на продуктовые и промышленные товары. Одновременно проведена денежная реформа. В свободной продаже появился черный хлеб (белого не было) и в изобилии сахарный песок. А городе появился первый троллейбусный маршрут, улучшилась культурно-массовая обстановка, жители города после всех тягот военных лет оживились и массами шли в парк имени Горького, где в воскресные дни проводились народные гулянья. Возобновились на майдане сабантуй, никогда не пустовала открытая эстрада, на которой выступали известные в Татарстане артисты и лучшие коллективы художественной самодеятельности Казани и районов республики. Бойко шла торговля мороженным, газировкой и сладостями. А на танцплощадке - дым столбом, шли танцы, играл духовой оркестр. Народ шел в парк города, отдыхал, получал свежий заряд бодрости.
Не пустовали и театры города, особенно кинотеатры, где «широким экраном» один за другим шли красивые индийские, американские и особенно так называемые «трофейные» фильмы. Залы кинотеатров не могли вместить всех желающих посмотреть тот или иной фильм. Кинотеатры работали в авральном режиме по 14-16 часов в сутки. Качественно жизнь улучшилась во всех направлениях.
Осенью 1950 года меня призвали служить в армию. После 17-ти суточного путешествия из Казани в теплушках мы прибыли во Владивосток. В этой поездке нас сопровождали моряки, поэтому мы твердо были убеждены, что служить нам придется в Военно-морском флоте. Но вскоре нас ждало разочарование, нам была уготована другая служба. Вместо брюк и тельняшек нам выдали солдатскую форму. И из флотского экипажа нас направили в воинскую часть, где мы две недели занимались строевой подготовкой и изучением устава. Однажды нас собрал командир и объявил нам, что мы все будем работать на военном заводе, который располагался рядом с нашей частью, по своим специальностям. И после собеседования с начальником электроцеха, я получил назначение на должность дежурного электрика на подстанцию. Видно, что главной задачей нашей службы - была работа, а мы каждый из нас должны были отработать свои 8 часов на производстве в 3 смены. Поэтому военной подготовке уделялось мало времени, значительную часть свободного времени занимали политзанятия. На производстве мы подчинялись гражданским начальникам, а на территории части командиру.
Дальше пошли долгие дни будничной работы и службы с однообразной размеренной жизнью. В часть приходило новое пополнение. И мы становились старослужащими. И вот уже я прослужил 3 года, а демобилизации нет, но она скоро должна быть. И однажды я, лежа на 2 этаже деревянных нар, начал вспоминать весь свой служебный путь. Я уже не жалел, что не попал во флот, и судьба не так уж плохо распорядилась моей жизнью. Я работал по специальности среди гражданского персонала. Наша часть находилась в городской черте Владивостока, и мы постоянно могли пользоваться благами цивилизованного мира. В смысле бытовых условий в части, то здесь можно, было бы желать лучшего. Время было такое, и мы, собственно говоря, - дети войны, - понимали что экономика страны еще слаба, международная обстановка была напряженной. В Корее шла война.
После октябрьских праздников нас посадили в эшелон из телячьих вагонов. Грянул марш «Прощание славянки». Поезд тронулся, и мы поехали домой.
В конце ноября 1953 года я приехал в Казань. Время было довольно позднее, и я пошел пешком от вокзала до своей родной улицы Ремесленной. Город за три года моего отсутствия не изменился. У дверей дома залаяла собачонка Белка, но я когда назвал ее по кличке, то она сразу узнала мой голос и, поджав хвостик, пошла мне навстречу. Дома меня ждали мать и два младших брата. Мать почти не изменилась, ей было 46 лет, и выглядела очень хорошо. За многолетнюю работу в школе она получила орден «Трудового Красного Знамени», кроме того, она имела орден «Материнская слава» и медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
И так я вернулся со службы домой. Потом пошли хлопоты – нужно было получать военный билет, паспорт и прописываться. Вот подошла пора устраиваться на работу. Работал электриком в тресте №40. В 1956г. женился, переехал в г. Челябинск. В 1962г. мы вернулись в Казань, где я поступил работать на завод ЭВМ в Цех №8 в качестве регулировщика радиоаппаратуры. Налаживали мы тогда накопители на магнитной ленте НМЛ-У440, входящий в комплект Урал-4 как устройство внешней памяти. Затем я осваивал наладку устройстваВУ-700 ввод информации в ЭВМ и, наконец печатающее устройство АЦПУ-128-2м/3м. Стоит заметить, что в эти годы в Советском Союзе была широко развернута работа по внедрению ЭВМ в народное хозяйство. Поэтому пришлось часто ездить и летать в далекие и долгие командировки, чтобы участвовать в сдаче изделий завода в составе комплекса ЭВМ.
В 1971 году я перешел на работу в качестве мастера в цехе №8 на участок наладки изделия АЦПУ-128-2м/3м. Впоследствии участок будет значительно расширен и функционально представлять полностью сборку, монтаж и наладку изделия АЦПУ-128-2м/3м. Коллектив участка формировался в течение многих лет и, представлял собой сплоченный и дружный коллектив, способный решать трудные задачи производства. Из-за неравномерной подачи узлов и деталей, особенно в конце месяца, иногда складывалась напряженная обстановка по выполнению плана. Поэтому приходилось работать сверхурочно и выходить работать в субботние или даже воскресные дни, жертвуя семейным благополучием.
Кроме производственных задач участок принимал участие в помощи сельскому хозяйству. Мы выезжали на копку и сборку картофеля, зеленого корма для скота и сбора фруктово-ягодных культур. Всем участком дежурили в ДНД, и в большинстве своем принимали участие в праздничных демонстрациях. И недаром мы часто занимали классные места по итогам соцсоревнования в цехе и по заводу. В1984 году в декабре месяце мы изготовили последние АЦПУ-128-2м/3м. и дальше их выпуск прекратился, пришлось людей рассредоточить по всему цеху. Впрочем, некоторые работники покинули завод. Пришлось, покинуть завод и мне, в связи с уходом на пенсию. Шли перестроечные времена. Открылись границы, и заграничные товары широкой рекой хлынули к нам в Союз. Продукция нашего завода оказалась не конкурентной на внешнем рынке. И завод начал распадаться на мелкие частные предприятия.
Я, находясь на пенсии, занимаюсь садово-огородничеством, летом живу в саду и обеспечиваю садоводов водой и электроэнергией. И стараюсь не терять присутствие духа.
