«Крутые маршруты» моих родителей.
Родился в 1932 году в Казани.
«- Когда началась война, мне было восемь лет. До войны я успел закончить первый класс школы № 24 (сейчас это здание Министерства финансов РТ). Летом 1941 года в нашей школе сразу же разместили военный госпиталь.
Но свои воспоминания хочу начать с более ранних событий, произошедших еще в 1937 году. В тот год арестовали моего отца, а через несколько месяцев – мать. На следующий день забрали в детский дом и нас с сестренкой, хотя в Казани оставались бабушка, мамины брат и сестра. Нас даже отправили в разные детские дома.
Родственники приехали за нами только через полтора года. По рассказам бабушки, когда они начали искать наши следы, ходить по кабинетам учреждения на улице Дзержинского, то везде получали отказ. Никто не знал, куда отправили детей. На поиск нашего местонахождения, оформление документов потребовалось немало времени. И как только они были готовы, бабушка и дядя приехали за мной в Кострому, а после мы все вместе поехали за сестрой в Ярославль.
Дома мы сразу же задали вопрос: «Где папа и мама?» Бабушка отвечала, что они уехали в другой город, что их послали туда работать. Но шли дни за днями, а родители из командировки не возвращались. Наш дядя всячески старался отвлечь нас от грустных мыслей. На Казанке тогда была лодочная станция, и он почти каждое воскресенье брал лодку и катал нас по реке. Некоторое время он был для нас вместо отца. Но началась война, дядя был мобилизован, и мы остались вчетвером. Работала продавцом в книжном магазине на улице Баумана одна тётя. Зарплата у нее была небольшая, денег не хватало. Дядя до войны служил в Госплане, и его организация выделила нашей семье землю за Казанкой. Там мы сажали картошку, урожая которой не хватало. Помню, бабушка ездила куда-то на пригородном поезде, обменивала вещи на продукты. Однажды летом она взяла меня с собой. Это было настоящее путешествие. Доехав до станции Атлашкино, переночевали у родственницы, и рано утром отправились в деревню. Находилась она в пятнадцати километрах от станции, половину дороги нужно было идти лесом. На выходе из него в стороне от дороги увидели волка. Но тот только взглянул на нас и ушел в лес. Поездка была удачной, небольшой чугунок мы обменяли на два ведра картошки. Я помогал бабушке нести их. Летом питались, в основном, «витаминами» - щи из крапивы и зеленой ботвы картофеля. Бабушка иногда пекла лепешки из картофельной кожуры, которые мы называли «жуй-плюй», так как чистая кожура выплевывалась, а картофель съедался.
Повзрослев, я начал задумываться над тем, за что же арестовали родителей. Делал запрос в прокуратуру о причине их ареста. До сих пор я не знаю ответа на этот вопрос, так как в прокуратуре дело отца не было обнаружено. А вот маму арестовали за то, что она не донесла на мужа.
Мой отец был членом ВКП(б) с 1917 года. В том году они с Муллануром Вахитовым организовали мусульманский социалистический комитет (МСК). Вахитов был председателем МСК, а отец – секретарем. С середины 1917 года между отцом и драматургом Галиаскаром Камалом образовалась тесная творческая связь. Под псевдонимом Эулия стали появляться их совместные сатирические заметки, остро критиковавшие врагов революции. С 1918 года мой отец назначается главным редактором газеты «Эшче» («Рабочий»), на базе которой появились позже газеты «Кызыл Татарстан», «Социалистик Татарстан». Может быть, за критические заметки, которые они опубликовали с Г. Камалом, или за то, что отцу многое было известно, ему и дали десять лет лагерей. Только два года отсидел он в Дудинке, что недалеко от Норильска, где скончался от цинги.
Маму приговорили к пяти годам. Из-под стражи ее освободили в 1942 году, но домой не отпустили. Заставили работать на шахте, отгребать уголь от забойщиков. Работала она и на швейной фабрике, шила гимнастерки. Вернулась 28 апреля 1945 года перед окончанием войны. В казанской прописке маме отказали, и она была вынуждена уехать в Арск, где работала воспитательницей детского сада. Реабилитирована в 1957 году, скончалась в 1990 году.
Вот такие «крутые маршруты» прошли мои родители, а вместе с ними мысленно и мы, их дети.
