…Абдулла Баттал – Габдулла Вазыхович Баттал - родился 1 мая 1916 года в деревне Большие Тиганы бывшего Спасского уезда Татарии (теперь Алексеевского района Татарстана) в семье крестьянина-середняка. Он был пятым из шести детей, оставшихся в живых (по данным моего отца, составившего генеалогическое дерево своей семьи, четверо умерли; если бы они выжили, дядя Абдулла был бы девятым). После рождения Габдуллы его мать заболела и его вскармливали соседки с грудными детьми. Несмотря на это, он вырос крепким и здоровым и, наверное, поэтому - очень общительным и ни на кого не похожим. Хоть он был не самым младшим ребёнком, его все баловали и на все его проделки смотрели сквозь пальцы. Иногда, потеряв терпение, мать то ли в шутку, то ли всерьёз говорила: «Разве ты мой ребёнок? Ты питался молоком со всей деревни, ты же общий ребёнок». Габдулла не был похож ни на кого из братьев. Все – черноволосые, черноглазые, чернобровые, а он – белолицый, с соломенными волосами, голубоглазый, веснушчатый. Услышав от кого-то, что есть такой способ избавиться от веснушек, мальчик втайне тёр лицо снегом, взятым весной с воробьиных следов. Габдулла вырос весёлым, открытым, с чувством юмора.
В те года было трудно с продовольствием, и родители расходовали продукты экономно. Габдулла, которому было три или четыре года, заметил: когда приходил гость, на стол выставлялось самое вкусное. Он выходил из дома и, встретив кого-нибудь, говорил ему: «Папа зовёт тебя в гости». Ничего не подозревавший отец радушно встречал гостя, угощал его самым вкусным и, разумеется, часть угощения перепадала Габдулле.
По окончании семи классов сельской школы Габдулла работал в колхозе; закончил среднюю школу в Чистополе; как его отец, поработал на шахте в Донбассе. Вдохновлённый примером брата Салиха, Габдулла стал мечтать о военной службе и носил его фуражку лётчика. Когда он выходил на улицу в будёновке, доставшейся от Салиха, с голубой звездой с его лётного шлема, то оказывался в центре внимания девушек. В этой будёновке, полулёжа, он сфотографировался с группой колхозников в 1930 году под переходящим знаменем, полученным за высокий урожай. Увеличенное изображение Абдуллы с этой фотографии стало классическим; таким теперь его видят на различных плакатах и, конечно, на барельефе у казанского Кремля. (Добавлю от себя: сын сестры Лейлы Нариман был настолько похож на дядю Абдуллу, что по приглашению художника Искандера Рафикова позировал для его известной картины «Джалильцы»). Сын дяди Салиха Виктор запомнил, как дядя Абдулла говорил ему: «В армии мне дадут коня и саблю».
В 1937 году его призывают в армию. Габдулла служил в казанском Кремле; по собственному желанию был направлен на курсы младших командиров – в «Татаро-башкирскую военную школу». В это время с ним произошёл несчастный случай. Когда он ехал в бричке на склад за продовольствием, на улице Банковской – ныне Джалиля, ближе к Булаку, лошадь испугалась машины и понесла. Габдулла попал под колесо, повредил ногу.
После госпиталя Габдулла ходил прихрамывая. Признанный негодным к военной службе, он возвращается в родную деревню и становится заведующим клубом. Эта работа приходится ему по душе. Он собирает вокруг себя молодёжь, налаживает культурно-просветительную работу. Почти каждую неделю в клубе давался концерт или спектакль, в котором Габдулла участвовал или как конферансье, или артист, или чтец-декламатор; он виртуозно играл на баяне; с тёзкой-односельчанином Габдуллой Исмаковым играл главные роли в спектаклях в деревенском клубе.
Как-то для участия в спектакле «Галиябану» из другой деревни пришёл двоюродный брат Габдуллы Асхат. Чтобы лучше изобразить сына богатея Исмагила, он выпросил у отца Габдуллы карманные часы – их дом всегда был полон разных часов, которые приносили моему дедушке со всей округи как известному мастеру для ремонта. Во время игры Асхат часто вынимал часы и крутил заводную головку. После спектакля Габдулла принёс часы домой и там его отец обнаружил, что от частой заводки сломалась пружина.
Однажды был поставлен спектакль силами семьи Батталов: все пели, плясали, Салих страстно читал стихи. Габдулла тоже писал лирические стихи, которые охотно печатали в районной газете; у него был красивый почерк. Какое-то время спустя его пригласили в редакцию и предложили место корреспондента. Так несколько месяцев перед войной Габдулла поработал сотрудником редакции. Габдулла много читал; особенно любил поэзию Такташа, которую почти всю знал наизусть. У него было довольно много самодельных тетрадей – сборников стихов. Мой отец говорил: «Если бы Абдулла остался жив, в поэзии он, очень возможно, превзошёл бы брата Салиха». К сожалению, мать по религиозным соображениям сожгла все рисунки из его тетрадей; скорее всего, и тетради постигла та же участь.
Габдулла был мастер и критических заметок. Как заметит в колхозе какой недостаток – задавал жару, а подпись ставил «Г. Баттал.». Брат Галимзян ругал его: ты, мол, пишешь, а ответы приходят ко мне; подписывайся как-нибудь по-другому… После этого Габдулла стал подписываться «А. Баттал», да так и остался в истории под таким именем – Абдулла.
Как-то его пригласили в Казань выступить по радио. В то время не было магнитной записи звука, только «живой» эфир, и многие перед микрофоном смущались, терялись. Даже знавший собственные стихотворения наизусть Хасан Туфан читал их по книге. А Абдулла, оказавшись перед микрофоном первый раз, чётко прочитал стихи наизусть, да ещё и вставил сердитые критические слова в адрес колхозного руководства вместо заранее вручённого ему хвалебного текста. Приезжая в Казань, Абдулла обычно останавливался у сестры Лейлы. Он и в плену при заполнении «смертной карточки» местом жительства назвал Казань, а вместо имён родителей – имя сестры и её мужа Гарифа. Как я слышал, это он сделал, чтобы смягчить удар для матери – чтобы сообщение о его смерти пришло сначала не к ней.
Общительный Абдулла быстро сходился с людьми. Он первым знакомился со всеми приезжавшими в деревню, звал их в гости. Родители укоряли его: предупредил бы заранее, сынок, мы бы успели накрыть на стол… Ещё он очень любил детей; они постоянно вертелись около него. Он водил их в лес, где в стихах рассказывал им сказки о деревьях, растениях, цветах.
Абдулла хотел пойти на Финскую войну, но его не взяли. Он говорил: «Жизнь моя будет короткой».
В 1938 году он женился на девушке из своей деревни Хадиче. К сожалению, их дочь Раиса умерла, не достигнув двухлетнего возраста. Во время одного из послевоенных посещений деревни мой отец на мельнице встретил Хадичу. Она заплакала: «Не вышло у нас счастливой жизни…». Позже, попросив символического разрешения у матери Абдуллы, она вышла замуж за другого. У её второго мужа уже было двое детей, потом появилось семеро своих. В последние годы Хадича жила у детей и умерла в 2003 году.
С началом Великой Отечественной войны Абдулла стремится на фронт и добивается своего. Мы не знаем, где он воевал и как попал в плен, не знал этого и его товарищ по подпольной борьбе Фарит Султанбеков, с которым мне посчастливилось познакомиться. «Я не спрашивал об этом Абдуллу» - ответил он мне. Как известно, в плену дядя Абдулла входит в состав подпольной группы, возглавлявшейся Гайнаном Курмашем, выполняет обязанности связного; совместно с Курмашем, Хасановым и Султанбековым распространяет антифашистские листовки. Когда из-за предателя подпольная группа была разоблачена, все её члены, начиная с 10 августа 1943 года, были арестованы. 25 августа 1944-го Абдулла Баттал был казнён восьмым на гильотине вместе с десятью товарищами по группе.
После войны ни один наш родственник, конечно, не верил, что товарищи Джалиля изменили Родине, ну, а посторонние люди легко начинают верить слухам. Отец, работавший в то время на заводе мастером, слышал за спиной перешёптывания типа: «Вот брат врага народа!»; его вычёркивали из списков представленных к государственным наградам. Постоянное упоминание о брате как об изменнике способствовало ухудшению характера отца и, я считаю, в конечном счёте подорвало его здоровье. К тому же, когда при Брежневе прошла кампания по обмену военных билетов, у него исчезла запись об участии в войне и, как следствие, он не получил соответствующего удостоверения. Вот так: боевые награды есть, а удостоверения нет – как у самозванца. Из-за такого отношения к себе (и братьям) отец с выходом на пенсию с облегчением вышел и из партии. А когда неимоверными усилиями удалось восстановить статус участника войны, отец получил через меня новенькое удостоверение уже неизлечимо больным, у него даже не хватило сил поставить в нём подпись. Меньше чем через полтора месяца он умер.
Отец сказал как-то со скорбью: «Даже хорошо, что Абдулла погиб в плену. Если бы он вернулся с войны, его убили бы в сталинских лагерях». В марте 1990-го мы получили анонимку, адресованную отцу – статью из газеты «Татарстан яшьләре» об историке Габделбари Баттале, умершем в Турции в 1969 году. Поля газеты были полуграмотно исписаны по кругу корявым почерком: «…Баталов, вы врёте, что ваш брат казнён – он жив, он фашист, предатель… Ты хуже абдуллы (имя с маленькой буквы – Ф.Б.), вас судить надо…» - и т.п. По почерку и ошибкам мы узнали анонима: им оказался человек, 15 лет назад ставший нашим родственником, и его сын подтвердил наше предположение. Через три с половиной года этот родственник как ни в чём ни бывало позвонил нам по поводу кончины моего отца с укором, почему, мол, мы не сообщили ему об этом печальном событии. Я ответил: «Достаточно того, что об этом знал ваш сын» - и положил трубку.
Как известно, в 1994 году, когда исполнилось 50 лет со дня казни группы Курмаша (Джалиля), у памятника Джалилю были открыты барельефы его боевых товарищей. В 1999-ом одной из улиц родной деревни Абдуллы Баттала решением сельсовета было присвоено его имя (появились также улицы Салиха Баттала и Мусы Джалиля); 8 мая 2003-го в деревне состоялось торжественное открытие нового здания уже существовавшего краеведческого музея, одна из комнат которого посвящена семье отца.
ФАРИТ ФУАТОВИЧ БАТАЛОВ
