Родилась в 1927 г. С 1942 г. работала на 2-м Московском часовом заводе полировщицей в цехе №14. Стахановка, активная общественница и участница художественной самодеятельности. Была членом бригады по борьбе за отличное качество выпускаемой продукции. Награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945г.г.». В 30 апреля 1949 года занесена в Книгу Почета завода.
Фонды Чистопольского музея-заповедника
Интервью
по теме «Воспоминания ветеранов Чистопольского часового завода. Баранова Лидия Леонтьевна»
Интервьюер: Мясникова Ирина Валериевна, старший научный сотрудник Музея уездного города «Музейного объединения г. Чистополя».
Респондент: Баранова Лидия Леонтьевна (род. в 1927 г.), в 1941 году эвакуирована из Москвы в Чистополь. В 1942–1988 годах работала на Часовом заводе в разных должностях.
Дата проведения интервью: 11 июня 2013 года.
Интервьюер: Уважаемая Лидия Леонтьевна, пожалуйста, расскажите о том, что Вам запомнилось из периода эвакуации завода?
Респондент: Мне было тогда 14 лет. Что я могла особо помнить? Помню, на поезде ехали, в товарном вагоне. Сколько нас тут семей, не знаю, – на полках, на полках ехали. Верхние полки, не пассажирский поезд, а товарный, так что тут и вещи, и всё. Потом остановились в Казани. В Казани с неделю что ли в школе ждали, вещи в куче лежали. Мы знали, что едем в Чистополь, у нас было направление. Несколько вагонов ехало. А потом периодически приезжала машина грузовая даже, и везли сюда, в Чистополь.
В Чистополь привезли на улицу Карла Маркса, дом 20, на частную квартиру, как сейчас помню. Видимо, завод арендовал квартиры у тех, кто будет сдавать. Отдельно вход от хозяев. Во дворе еще жили. У нас семья была. С нами приехала сноха с двумя детьми, жена старшего брата Александра, который был на фронте. Ещё – папа Леонтий Сергеевич Гуренков, мама, брат, сестра. Папа работал мастером в деревообделочном цехе, где тару для часового завода делали. А мама не работала, была домашней хозяйкой. Брат Виктор был с [19]24 года, его отсюда в армию забрали. Я с [19]27 года.
Естественно, мы думали, что война скоро закончится, и мы обратно вернёмся. Там у нас ведь квартира в Москве осталась. Вперёд там родственники жили. А потом так получилось, что у нас ничего не стало.
Я зиму не работала. Приехали мы, кажется, в ноябре. Я зиму-то так дома просидела. А уже на следующий 1942 год 22 июня я поступила на завод работать. В Москве я успела закончить 6 классов. Здесь поступила в вечернюю школу, чтобы закончить 10 класс. После вечерней школы поступила в приборостроительный техникум в Чистополе. Был такой филиал от Москвы. Его как раз открыли для рабочих часового завода, чтобы техническую специальность получить. Располагался он на Бебеля[1]. Подробнее про техникум я сейчас уже ничего не скажу, давно ведь это было, я уже не помню. Закончила техникум.
Я поступила в 9 цех столяром к папе. Папа столяр. Почему папу не взяли на фронт, я даже не знаю. Значит, так надо было. Мы сюда приехали, я боялась тоже, а тут рядом с папой. Мне какая разница кем работать, главное – рядом с папой буду. Какие-то планочки мы прибивали, к коробочкам донышки прибивали. Такая мелкая работа. А тогда все 14–15-летние работали. Тут хлебную карточку ведь давали всё-таки побольше. Так- то иждивенцам давали 300 грамм, детям, по-моему, 400 давали, а работали мы, нам 800 грамм хлеба давали. Как не пойдёшь работать? В два раза больше хлеба давали! 9 цех размещался на винзаводе. Мы же не знали, что для чего мы изготавливаем. Дали нам тару какую-то – прибивай донышки. Крышка – прибивай планочки, чтоб за неё держаться, открывать. А для чего? Мы, собственно, и не интересовались. Столовая была наверху, где мы работали. Всё вкусное было, плохого не было ничего. После Карла Маркса мы жили на винзаводе, на втором этаже нам выделили квартиру. Завод арендовал ведь винзавад, и они распределяли жилые квартиры. На втором этаже три окна крайние в эту сторону, не к городу, а в эту сторону. Мы там долго жили, пока не появились эти дома в посёлке.
После войны тоже ещё работали всё так же по 12 часов. А мы другого и не знали, и вроде как будто так и должно быть. Во время войны отпусков не было. А после войны стали отпуска.
Согласно записи в трудовой, в [19]50–[19]54 годах училась в школе рабочей молодёжи и закончила 10 классов. В [19]54 году перевели контролёром измерительной лаборатории. Измеряли размеры деталей, которые приносили.
Мы работали в две смены: ночная и дневная. Тогда и учиться-то негде было. В [19]55 году поступила в Московский заочный приборостроительный техникум и закончила в [19]58 году. По окончании техникума в [19]58 году была переведена инженером-технологом в отдел главного технолога. Технологию составляли: надо делать что-то, я вперёд техпроцесс составляла, с чего начинать, чем кончить, какой материал, какой инструмент
После войны сноха уехала. Она тоже работала на заводе. Брат погиб на фронте, на него похоронка пришла. Погиб в Польше буквально перед концом войны, 20 апреля [19]45 года. Он с первого дня войны был на фронте. Его товарищ писал, что они пошли в разведку, и оттуда он не вернулся Сноха потом здесь вышла замуж, и они уехали в Москву. Сейчас там живут её дети, мы поддерживаем связь.
А мы остались. Ехать стало некуда. Вперёд в нашей квартире жили родственники. Потом родственникам давали квартиру. А если они отказались бы от неё, если мы приедем, им жить станет негде. А отсюда ещё тогда не отпускали даже. Уехать возможности не было. Так всё и пропало. Так мы здесь и остались. А теперь привыкли. Откровенно говоря, у меня уже и желания нет уезжать отсюда в Москву. По-моему, в Чистополе лучше, спокойней.
Сестра Нина уехала, но не в Москву, а в Лыткарино в Подмосковье. Потом папа поехал всё-таки, когда уже возможность была уволиться, естественно, далеко после войны. Пока он у неё жил в Лыткарино, и ему уже обещали квартиру. И мы собирались уже поехать. Между прочим, я уж замуж даже вышла, в [19]52. А папа заболел и умер. И всё пропало, ничего не получилося… Он умер в апреле, а обещали где-то в сентябре дать квартиру.
В [19]88 году уволилась на пенсию по возрасту. 46 лет проработала на заводе. Всю жизнь. А другого я не знала, мне и не надо было другого, мне нравилось. Я и сейчас с уважением к заводу отношусь.
Пою в хоре. Сначала он был на улицу Нариманова, где сейчас вторая татарская гимназия. Ананьев Сергей Константинович ещё был аккомпаниатором. А этому хору, которым руководит Светлана Алексеевна Хрусталёва, исполнилось 30 лет. 30 лет в этот хор я хожу. В современной второй гимназии был наш заводской клуб. Тут все кружки были, тут зрительный зал был. Вперёд, когда ещё хора не было, когда нужно было в цехе выступать, мы что-то томошились сначала в цехе. Со временем образовался клуб, самодеятельность. А наш клуб в посёлке мы тоже сами строили: сколько мы здесь и окопы рыли, и всё. Ходили, когда скажут. Субботники же проходили часто. Не только мы, и с других предприятий. За это, конечно, не платили. Тут поле ведь было вперёд-то ещё. Вот винзавод и ещё на той стороне один домик был. А тут ведь лес был, ничего не было. Это уж потом стали строить-то. Всё это на наших глазах. Теперь вот переживаем: что его городу передали, наш клуб? Ходили, строили-строили. Вот если хор переведут наш куда-нибудь в город, и весь хор наш распадётся.
Я помню, как объявили о начале войны. Почему я хорошо помню, потому что с понедельника, с 23 июня, папа должен был пойти в отпуск. И они с мамой поехали в магазин. Родина мамы и папы в Звенигороде. У мамы там сестра ещё жила. Мы иногда туда ездили, в Горнево, Звенигород. Подмосковье. Они поехали кое-что купить: «Поедем к тёте Настасье». Они пока в магазине были, вот это по радио объявили. И когда они из магазина приехали, он быстро собрался и не в отпуск, а сразу на завод ушёл. Помню я это очень хорошо даже.
В Москве ведь тревоги без конца были, а сюда ехать – поспокойней будет. Но сознания глубокого ещё всё равно не было, ну что 14 лет? Я же с родителями была. Потом папа пришёл, сказал, что завод эвакуируется, едем тогда-то. И всё оставили, как здесь вот живём в квартире, так и там тоже, всё оставили. С собой ведь ничего такого не повезёшь, одежду в основном только. Проживали мы в Москве по улице Пригородная, дом 22, квартира 3, помню. После войны я была там, ездила. Даже в этом доме была. Там оставалась жить маминого первого мужа сестра.
Муж мой тоже на заводе работал. Они были из-под Ленинграда, беженцы.
В День Победы работу отменили, все радовались, естественно. Хаотичные демонстрации образовались: «Победа! Победа!» Торжество было.
Мне молодежь просто жалко, откровенно говоря, потому что работы нет. Работа – это есть коллектив. Я плохих коллективов не видела, поэтому мне кажется, что коллектив – это много значит. Конечно, и сейчас по-своему трудно. В войну другая тяжесть была, конечно. Тогда народ дружнее был. Тогда если мы работали до 12, до часа ночи, вторая смена, мы домой идём, всю дорогу песни поём. Нам весело было всё равно. А сейчас кроме мата, по-моему, ничего не слышишь. Так что… Жизнь она проходит.
Молодому поколению я желаю дружбы. Это самое основное. Чтобы не ругалися, чтобы дружны были. Мы в своё время, хоть и трудно было, если кто принесёт из дома что, то делились со всеми, отломила, этому дала, этому дала. Всё-таки мы дружно жили, конечно. А сейчас молодежь… Как-то она… Не знаю. То ли уж заелись, то ли уж… Не знаю, чем объяснить даже. А мы всё-таки дружно жили.
[1] Совр. ул. Бебеля, д. 121.
