— Тамара Александровна, Вы —поэт. И наверняка многие события Вашей жизни и жизни страны нашли свое лирическое отражение. Есть строки о войне?
— Да. И о начале войны, и о Дне Победы. И о том, как брат погиб. Правда, все это было написано уже в наши дни. А во время войны мне было всего 8 лет. В 41-м я пошла в первый класс.
— Каким он Вам запомнился, тот роковой 41-й?
— Хорошо помню, как уходили на фронт. Моя старшая сестра Галина только-только закончила школу. Весь их класс ушел добровольцами. Мы, малыши, как только слышали «Марш славянки» в исполнении городского духового оркестра, уже знали: идет очередная отправка на фронт. Было это каждый день. Привыкли. А еще в городе было три радиорупора: на площади Ленина, возле пожарной каланчи и пединститута. Оттуда каждый день доносилась тревожная музыка и песня «Вставай, страна огромная».
— Да и в целом, предполагаю, обстановка в городе, школе была тревожная…
— В городе повсюду висели плакаты: «Родина-мать зовет». В школе — агитплакаты с призывами «Разобьем фашистов», «Разобьем немецкого зверя в его собственной берлоге». Везде чувствовалось настроение людей того времени — «всё для фронта».
— В Вашей семье, наверное, тоже…
— Я из многодетной семьи. Нас у родителей одиннадцать. Я седьмой ребенок. Во время войны мама сама шила нам вещи, братья ходили в лес за дровами и в Малый бор за шишками для топки самовара. Мама всегда следила за чистотой и порядком в доме: помню, что у нас даже в войну были заправлены постели. Так была воспитана мама, к аккуратности она приучала и нас. Мой папа на фронт не призывался, ему было уже больше 50. И то, что он был с нами всю войну, нам помогало. Мой папа — оптимист. Он всегда и во всем нас поддерживал. Так было до войны. Не изменилось и во время войны. Он старался не поддаваться общей панике, всеобщему унынию. Понятно, что нам, как всем в то время, было трудно. Но папа подбадривал нас словами: «Вот увидите, врага разобьем». Радио слушал папа. А потом за обеденным столом рассказывал нам новости с фронтов. Плохие вести сообщал осторожно. Твердил только: «Война все равно закончится. Ваша задача — учиться».
— И Вы учились…
— Да. Причем с большим желанием. Несмотря на голод, холод, трудности, в школу меня тянуло всегда. Помню, что в 41-ом году стояли лютые 40-градусные морозы. Окна в классах доверху замерзали, чернила тоже стыли от мороза, школу не топили. Но мы все равно хотели заниматься: писали карандашами в тетрадках, сшитых из газетных листов, сидя в валенках и пальто. Даже когда на пожарную каланчу вывешивали флаг — сигнал того, что из-за морозов учеба отменяется — я все равно шла учиться. Со мной вместе еще человек 5–6 таких «смельчаков» приходили. Первый класс же! Мне было интересно! И вот наша учительница, несмотря на отсутствие большей половины класса, все равно что-нибудь да проводила для нас. Правда, помимо сильной тяги к учебе помню еще и другое, не менее сильное желание. Есть. Все время хотелось есть.
— Ощущение голода — это ужасно…
— Представляете, как чувство голода может перекрыть всё? А вот мы это испытали. Помню, я старалась выучить уроки, пока сытая. В день полагалось по 250 граммов хлеба на человека. Поскольку у нас семья была большая, то карточная норма на всех нас выливалась в каравай хлеба. Так вот, когда брат приносил из магазина эту буханку домой, мама осторожно делила ее на всех. Да так, чтобы порции хлеба были на два раза. Но я просила, чтобы она мне враз давала. Потому что так мне казалось сытнее, и я могла готовиться к урокам. Спасало немного еще и то, что в школе выдавали по 50 граммов хлеба.
— Как еще спасались от голода?
— Помню, как по весне, когда разливались тойминские луга, мы с отцом и братьями отправлялись за диким луком. У нас была своя лодка. Так вот папа — такой молодец, превращал эту поездку в настоящий праздник для нас. Он брал с собой баян, мои братья тоже. И начиналось веселье: пока плыли, они играли на инструментах, мы все вместе пели песни. А по приезду мама готовила нам суп. У нас была еще корова. Так вот, когда этот суп из лука подбелишь молоком, казалось, что ничего вкуснее и быть не может. А еще, тоже по весне, мы ходили на поля собирать прошлогоднюю картошку. Она уже за зиму в земле, конечно, вся превращалась в крахмал, вкуса картошки как таковой в ней уже не было. Но мама умудрялась даже из такой картошки печь лепешки.
— Участвовали ли Вы в общественных работах?
— В первом классе нет. А вот когда мы стали постарше, это уже где-то 43–44-й годы, то на поле нам довелось собирать колоски. Машина проедет, уберет не все. И вот то, что оставалось за ней, нам надо было подбирать. И ведь знаете, никто ничего для себя не брал. Такая была в те годы дисциплина. Все знали, что краденый колосок — это 7 лет тюрьмы. Даже школьнику грозил такой срок!
— Как решались санитарные нужды в семье? Где стирали? Мылись, например?
— Мы жили в своем доме. И у нас была баня-землянка. Мой отец — мастер-печник. Да такой, что поискать еще надо! 30 видов печей мог класть! Кстати, это его умение очень спасало нас всю жизнь, в годы войны в том числе. Так вот он провел трубу к этой земляной бане, соединил с печкой, и вот так она подтапливалась. А воду носила я из колонки: на коромысле. Стирали белье золой вперемешку с содой. А полоскать ходили в портомойню. Вода ледяная, руки мерзнут, но по-другому никак.
— Печальные известия получали с фронта?
— К счастью, сестра вернулась домой еще в 44-м. А вот старший брат Валентин Марин — нет. Похоронку на него почтальон с опущенными глазами вручила мне. Я сразу поняла, что случилась трагедия. Потому что все письма от брата приходили «треуголками», а это было прямоугольной формы. Маму поберегла, письмо отдала сестре. И вот уже она, собрав всех членов семьи вместе, зачитала ту похоронку. Мы все плакали. Но мама — сильнее всех. Мы успокаивали ее, поддерживали как могли. Но она еще нескоро отошла от этой потери. Брату ведь было всего 19.
«…И свечи семья поставит,
И в сердце любовь хранит,
И помнит о том, что поныне
Прах милый в Карпатах лежит».
— День Победы. Какой он в Вашей памяти?
— Прекрасно помню этот день! В 5 утра я погнала корову на пастбище. Дело в том, что на тот момент я не училась. Из-за осложнений после тифа и длительного лечения в больнице меня освободили от учебы на год. Так вот, 9 мая в такую рань отправилась на пастбище. Прихожу, а там коров-то нет. И пастух, молоденький такой парнишка, сообщает мне: «Победа же сегодня! Пасти коров не буду! Иди обратно!» Я такая радостная погнала нашу Маньку обратно домой! Дома всех разбудила. Затем выбежала на улицу, стала размахивать цветными флажками, какие были в доме, и радостно кричать на всю улицу соседям «Победа! Победа!» Помню, как весь день по радио крутили «Катюшу». Папа играл на балалайке «Барыню». Ликование!
«…И все люди на Земле
Ощутили счастье такое в душе!
И музыка лилась рекой
Над Елабугой нашей родной!»
9 Мая героиня моего репортажа ждет с нетерпением. Искренне радуется, что доживает до 70-летия Великой Победы! Тамара Александровна 22 апреля во Дворце культуры планирует собрать всех «детей войны» Елабуги и организовать для них Весенний бал. И чтоб там звучали песни военных лет, но не тревожные, а исключительно трогательные и романтичные, как легендарный вальс «Амурские волны», например. Вот такая мечта.
