СКВОРЦОВ ВИКТОР КОРНИЛОВИЧ
Баллада о моем детстве или воспоминания подранка
Родился 8 марта 1939 года в с. Чувашское Шапкино Алькеевского района ТАССР.
Наша семья была большой - девять человек. Отца звали Корнилом Фомичом, он был красноармейцем. Маму звали Феклой Корниловной, родом она была из богатой семьи, но в 1922 году вышла замуж за бедного красноармейца. Родители жили в любви, мы никогда не слышали ссор. Отец работал в колхозе - сеял хлеб, плотничал, а перед войной работал директором небольшого маслозавода. Мать была колхозницей и воспитывала детей. Старшие братья учились в школе и помогали родителям.
Наша семья жила дружно. Отец был непререкаемым авторитетом, он не курил, не злоупотреблял спиртным, был человеком веселого характера, любил гостей, имел много друзей. Семья без него не садилась ужинать. Ели все из одной большой миски. Мама готовила в основном щи, кашу. На столе всегда было много овощей, хлеба и молока.
В 1941 году на фронт был призван старший брат Александр, а в начале 1942 года призвали и 45-летнего отца. Как отца провожали на войну, я не помню, но мне передали его слова, сказанные при прощании: «Все знают, куда я ухожу. Только Виктор не понимает происходящего». Через две недели после ухода отца на фронт мама родила братишку Сережу. Это было 9 марта 1942 года. Мне в этот день исполнилось 3 года и с этих пор я помню всю свою жизнь.
На фронт были призваны практически все мужчины. Вместе с отцом на войну ушли Горячевы, Варламовы, Курзаевы, Соколовы, Шмелевы, Муравьевы. От отца редко приходили письма. Воевал он под Сталинградом - летом 1942 года там шли жаркие бои, действовал строгий сталинский приказ: «Ни шагу назад!». В боях за город на Волге отец был тяжело ранен в руку и шею. Лечился в московских госпиталях, в письмах обещал вернуться домой за непригодность к военной службе, очень хотел увидеть младшего сына. Ждали его ежедневно, на ночь оставляли ужин, а вдруг вернется отец. Не дождались. В 1943 году от полученных ран он умер в Москве и похоронен в братской могиле на станции Перово. Фронтовых писем и фотографий, к сожалению, не сохранилось, но в 50-е годы я видел его письма у брата Зиновия, а затем они потерялись. Отца я практически не помню, не помню его сильные ласковые руки, не помню, как я произносил слово - «папа». Меня воспитывала мама и старшие братья.
Мама была очень строгой и требовательной, сама трудилась не покладая рук, и нас заставляла работать в меру наших сил. После смерти отца все трудности по воспитанию детей легли на ее плечи. Она старалась, чтобы дети были трудолюбивые, жили дружно между собой, учились. Из семерых детей пятеро получили высшее образование, а двое стали кандидатами наук. Мама умерла в 90 лет. Папа и мама, по рассказам братьев, были вечными тружениками, труд для них был радостью, долгом перед семьей, примером для детей.
Помню, что в годы войны жили очень трудно, не хватало одежды, хлеба, т.е.самого необходимого. Весной собирали мерзлую гнилую картошку, колоски, ели крапиву, лебеду, желуди. Многие дети болели. Все работы в колхозе выполнялись вручную. Сельхозмашин практически не было. Пахали на коровах колхозников, зимой молотили хлеб цепами, хлеб мололи, в основном вручную, на жерновах. Самыми тяжелыми работами считались вывозка леса и пахота. Колхозное добро строго охранялось государством. За хищение колхозного хлеба, сорванных колосков или нарытой картошки, строго наказывали. Всё было подчинено лозунгу: «Все для фронта, все для победы!» На трудодни иногда выдавали от 200 до 500 граммов хлеба и это на семью 5-6 человек. За все годы войны я не помню ни одной свадьбы, но часто были похороны - уходили из жизни старики, раненые солдаты. Помню, летом 1944 года, в грозу убило молнией Кузьму Гранцова - колхозного бригадира, друга нашей семьи.
Не хватало самого необходимого в жизни - хлеба, керосина, мыла, спичек, одежды. По утрам бегали к соседям за «угольком». Печи топили соломой, отсюда часто случались пожары. Не было керосина - жгли лучину. Не хватало соли, и это была беда. В последние военные годы мама работала сборщицей молока. Молока набиралось бидонов 10-12, а бидоны весом 50 л поднимали сами, и мыли их крапивой, обжигая крапивой руки, и их необходимо было отвезти в Базарные Матаки. В колхозе лошадей не было, их забрали на фронт или на лесозаготовки и мама отвозила молоко на быках. Помню, однажды мы возвращались домой, и быки еле-еле тащились, было невыносимо душно, приближалась гроза. И вдруг, недалеко от села, на нас напали два волка. Мы дико кричали, отбивались палками и только благодаря тому, что рядом оказались пахари, мы спаслись от этих хищников. Волков в годы войны развелось много. Этого пережитого ужаса не могу забыть до сих пор. Из-за плохого питания дети часто болели: страдали желудками, заедали вши.
Семьям погибших на фронтах колхоз помогал продуктами или в ремонте дома.
Советская власть была очень гуманна, она не оставляла человека в беде, ослабевшим от голода детям выдавалось колхозное молоко, в праздничные дни - 7 ноября и 23 февраля кормили бесплатно, выдавали по 200-300 грамм печеного хлеба. Помню, что в 1945 году мы получили «американскую помощь» - кукурузный жмых, твердый как камень и очень напоминавший сапожный крем. Мы его грызли, ломая зубы, но сытости не чувствовали.
В нашей деревне имелась начальная школа, она плохо отапливалась, не все окна были застеклены. В школу я пошел в 1945 году и проучился до октября, а затем бросил: ходить было не в чем. В октябре ходить босым невозможно. Учителями в школе были либо старушки, либо фронтовики. Вспоминаю учителя Муштакова Николая Сергеевича - вчерашнего фронтовика, на груди у него блестел значок «Отличный артиллерист». Был очень строг и за малейшее нарушение дисциплины ставил в угол. Учебников и тетрадей в школе не было, учились писать на страницах старых книг или газет. Чернил не было, приходилось разводить печную сажу.
Жилось очень трудно. В 1946 году я был дистрофиком, целыми днями лежал, опухший от голода. Мы, дети войны деревни Шапкино, никогда не отдыхали в крымском «Артеке», не были у тёплого моря, не пели «Взвейтесь кострами...», не играли в зарницы... И тем не менее, о детских годах воспоминания светлые, изображая то красных, то белых, гоняли футбольные мячи. В школе учили нас петь патриотические песни - о красных командирах, о трех танкистах, Чапаеве, о Катюше. Дома песни пели редко, может быть, по праздникам. Мама любила грустные песни.
В деревне практически все семьи теряли родных на фронте, многие сельчане получали похоронки с известными текстами: «Ваш муж (или сын) погиб за честь и независимость нашей Родины».
Зима 1945-1946 гг. была очень суровой. Все озимые вымерзли, а весной сеять было нечего. Наступил страшный голод. В годы войны семье помогал брат Евгений, ему было 17 лет. В 15 лет он уже работал на колесном тракторе (ХТЗ). Помню, как в 1944 году, он, заливая воду в радиатор, обварил паром руки. В этом же, 1944 году, Женю и его товарищей, провожали всем селом на фронт. Вернулся домой через 7 лет, имея на груди два ордена и четыре медали. Вскоре он по вербовке уехал на нефтепромыслы Крайнего Севера. Брат Иван в 1953 году уехал в Казахстан поднимать целину. Он почётный целинник, отслужил в армии. В Казани закончил педагогический институт, многие годы работал на заводе КАПО им. Горбунова. Он автор нескольких поэтических сборников. Писал стихи и брат Зиновий, но печатался редко, работал доцентом в Казанском авиационном институте. Младший из братьев, Сергей, окончив Пермский фармацевтический институт, стал работать в Казанском аптекоуправлении. Он умер в 28 лет, и в его ранней смерти также повинна война. Сестра Роза - любимица отца, к сожалению, не смогла получить высшего образования. В 13 лет она уже работала на ферме, затем навсегда осталась в деревне. Была очень счастлива в семейной жизни.
Самым радостным днем моего военного детства был день 9 мая 1945 года. В нашей деревне радио и электричества не было. Весть о великой Победе принесли школьники, обучающиеся в селе Старая Сихтерма, ныне Хузангаево. Было очень много радостных слез, люди были счастливы, поздравляли друг друга с великой Победой, думали о будущем. Жители деревни начали улыбаться. Вскоре начали возвращаться фронтовики, жизнь налаживалась, игрались первые послевоенные свадьбы, застучали топоры, начался ремонт скотных дворов, строительство домов. Но боль утраты отца не проходила. Я помню мать, отца, мою бабушку, ветхую старушку, потерявшую в войне двух сыновей - Фрола и Корнила. Ожидая сыновей с фронта, она выплакала все глаза и ослепла. В самые тяжелые годы войны старший брат отца - Иван Фомич - помогал нашей семье. Помогал продуктами, но чаще всего он шил нам одежду, подшивал валенки, привозил дрова, мастерил лыжи.
Стоит в деревне скромный памятник погибшим защитникам Родины и на нем высечена на мраморе и фамилия моего отца - Скворцова Корнила Фомича - рядового солдата, защитника нашей родной земли. Низкий поклон тебе, папа. Очень жаль, что там не воздвигнут памятник труженикам тыла - колхозницам. Я теперь уверен: на этом памятнике было бы высечено и имя моей мамы - Скворцовой Феклы Корниловны - труженицы тыла, вдовы фронтовика, матери семерых детей. Победа досталась дорогой ценой. Да, 9 мая - священная дата в истории нашей Родины, и эту дату мы помним и завещаем помнить нашим детям и внукам, мы завещаем им хранить верность России, крепить ее независимость, приумножать ее славу.
Я окончил историко-филологический факультет Казанского государственного университета. Общий трудовой стаж - 56 лет, из них 37 лет - в Казанском ГАУ. Кандидат исторических наук. Профессор кафедры истории Казанского филиала Московского социально-гуманитарного института.