Я родилась в самом конце 1936 года в удмуртско-чувашском селе Потапово-Тумбарла, что находится в шести километрах от районного центра Бавлы Татарской автономной республики.
Мне было 4,5 года, когда пришла весть, взбудоражившая всё село. Этот день запомнился своей необычностью, хотя с того дня прошло уже три четверти века, поминается этот день тем, что все люди- взрослые и дети вышли на улицу, женщины почти все плакали, мужчины тихо переговаривались между собой. Война... все говорили о ней, это слово как бы витало в воздухе. Вначале я не понимала, что это такое. Но мы, дети, даже я четырёхлетняя девчонка, поняли, что на нас свалилась какая-то большая беда, так встревожившая наших пап и мам...
Так началась для меня война... Потом начались будни военного времени. Вскоре почти все мужчины села ушли на фронт. В их числе был и наш отец. Прошло немного времени и от него перестали приходить письма, не было никаких вестей. Мы много не знаем о судьбе нашего отца до самого конца войны. Он вернулся домой в 1946 году, оказалось, что ещё в 41-м он попал в плен, испытал все ужасы той жизни. Мужчины ушли, в селе остались только женщины, старики и дети. Им то и предстояло кормить страну, практически ничего не оставляя себе на питание. У всех в хозяйстве была кое - какая живность, но и от неё нам мало что оставалось, всё сдавали государству: молоко, мясо, яйца, картофель, шерсть. Даже оставленную на зиму картошку наши мамы резали на тонкие ломтики, сушили и сдавали государству, говорили, что её отправляют на фронт. Скотину держать тоже было непросто. Обычно заготовленного сена до весны не хватало, приходилось кормить скотину соломой, снятой с крыши сарая. Зимой изба превращалась во что-то, наподобие сарая. Ягнята и телята жили вместе с нами. Для того, чтобы доить коров их зимой заводили в дом, здесь им давали в больших лоханках пропаренную в горячей воде солому.
О голоде в годы войны говорено и писано много. Скажу только, что основной пищей тогда была картошка. Её мы ели и в вареном, и жареном, и в печеном виде. И не только... Из неё же наши мамы пекли и хлеб, пропустив её через тёрку. Эту работу делали обычно дети, поэтому у нас руки всегда были в царапинах от тёрки и в кровоподтёках. Но и картошку нам приходилось экономить, поскольку её не всегда хватало до нового урожая. Весной выручали съедобные травы, особо хочется сказать «спасибо» борщёвке. Её мы приносили из леса мешками, варили суп (борщ) и ели утром, в обед и вечером. В это время года она становилась основной нашей пищей, а немного позже - лесные ягоды. Кроме них мы других сладостей не видели. Даже чая не было. Заварку для него делали тоже из трав. Во время войны работали не только взрослые, но и подростки и даже мы - совсем ещё малые дети. После завершения дневной работы вечером нам давали немного муки, распределяя её стаканами, рюмками и даже ложками.Однажды на колхозном картофельном поле мы убирали картофель. Была уже поздняя осень, очень холодная погода, пронизывающий ветер и дождь со снегом... Я замёрзла до мозга костей, как в таких случаях говорят. А вечером того дня я перестала видеть, ослепла. Спасибо бабушке! Она лечила меня какими-то травами и добилась своего. Примерно через две недели зрение - сначала робко, а потом смелее- восстановилось. Но последствия этой болезни сказываются до сих пор, хотя после этого прошло уже больше семидесяти лет.
В 1944 году я пошла учиться в 1 класс. Нас первоклассников оказалось очень много - 52 человека. Поэтому нас разделили на отдельные группы. Я оказалась в группе, которая занималась в бывшем правлении колхоза (колхоз «Победа»), так как в школе не хватало помещений. Здесь наша группа училась во 2-ую смену, к концу занятий становилось уже темно, а керосина в школе не было (тогда в селе электричества ещё не имелось) поэтому мы приносили керосин из дома в маленьких пузырёчках. Из дома по очереди приносили также по нескольку полен топить печь в классе: в школе дров не хватало. Много чего не было. Не было, например, тетрадей писать, приходилось в старых книгах между строк, не было чернил - её разводили из сажы или дубовой коры, не было и карандашей. А о цветных карандашах мы даже не мечтали, хотя и знали , что такие карандаши существуют. В 7 классе мы уже учились после войны, а в 8-й класс многие не пошли, так как за год учёбы в те времена надо было платить 150 рублей, а за три года- 450 рублей. Для многих семей это были немыслимо большие - неподъёмные деньги. Хоть и была очень трудная жизнь, но Новый год мы всегда встречали с ёлкой, которую украшали гирляндами из крашенной газетной бумаги. На ёлках нам давали подарки - ржаные лепешки, чему мы безумно радовались.
После получения аттестата зрелости жизнь сложилась не так как мечталось, чтобы учиться дальше, надо было уехать из села, а для этого нужен паспорт, его получить было непросто - надо принести в паспортный стол справку из колхоза, а в те времена, в колхозе таких справок не давали. И всё-таки без паспорта я поехала в Уфу, там хорошо сдала вступительные экзамены в кооперативный техникум, а учиться там не пришлось: не было денег, нечего было кушать, не было и приличной одежды. Я собралась уехать обратно домой, а документы в техникуме не отдают. Пришлось вернуться домой без документов (их прислали мне позже по почте). Это было в 1954 году.
Осенью меня пригласили в райком комсомола и предложили работать пионервожатой в Урустамакской школе. С этого времени у меня началась новая жизнь. Работа в школе осталась в памяти светлым пятном. Работы было много: пионерские сборы, походы, фестивали, художественная самодеятельность - всего, что мы делали, не перечислишь. В эти же годы я закончила двухгодичные курсы пионервожатых в Казани. Работе с пионерами я посвятила восемнадцать с лишним лет своей жизни. На пятом году работы в школе произошло драматическое событие, оставившее глубокий след на всю жизнь. Случилась беда, потрясшая не только меня, но и всех жителей Урустамака... Это было в 1959-м году...Каждый год 19-го мая мы отмечаем день начала Пионерского движения в нашей стране, то есть «День рождения Всесоюзной Пионерской организации». Мероприятия, посвященные этому дню, мы называли фестивалями - это были спортивные соревнования, всевозможные игры, песни, пляски, рассказы о подвигах пионеров в ВОВ и непременные костры. Эти фестивали обычно мы проводили на какой-нибудь уютной лесной поляне. Однако в тот год было решено почему-то провести его недалеко от села - на одной из урус- тамакских гор. После фестиваля было предложено показать детям кинофильм в сельском клубе. Когда дети с интересом смотрели фильм из кинобудки, находящейся внутри помещения клуба, появились клубы дыма и языки пламени - начался пожар. Из взрослых, кроме меня, никого в клубе не было. Увидев, как начала гореть будка, дети испугались и мигом попрятались под скамейками, на которых пред этим сидели. Я начала оттуда их вытаскивать , чтобы вывести на улицу, а они обратно лезут под скамейку К счастью, поблизости случайно оказался один из Урустамакских парней. Он помог мне вывести всех детей в безопасное место. Кроме того, в помещении клуба стояла 200-литровая ёмкость, полностью наполненная керосином. Нельзя было допустить, чтобы пламя добралось до этой ёмкости. Тот же парень - мой помощник в этой беде - один сумел вытащить эту тяжеленную бочку из клуба и откатить её подальше от горящего здания. Уже потом собрался народ и безуспешно пытался тушить пожар. Приехали и пожарные из Бавлов, но к этому времени деревянное здание клуба уже сгорело дотла. Потом было следствие, которое установило причину пожара и его виновника. Через какое-то время я получила Почётную грамоту от обкома Комсомола за спасение детей при пожаре, а МВД ТАССР наградило меня именными наручными часами “Заря». В те годы такие часы были в большом дефиците и стоили они недешево.
После школы я работала в Урустамаке 13 лет заведующей детским садом, а с 86 года до выхода на пенсию была страховым агентом в Бавлинском отделении Госстраха, где я продолжала работать еще 13 лет и после выхода на пенсию. Общий трудовой стаж у меня 49,5 лет. Теперь я работаю, живу в Урустамаке, на пороге уже 80-летний юбилей. Муж - Алатырев Александр Сергеевич, с которым мы вместе прожили 48 лет, ушёл из жизни в 2008 году от болезни.
У Нины Петровны большая семья- 21 человек, среди них - 6 внуков, 4 правнука. Семья не только многочисленная, но и многонациональная: удмурты, татарка, русский, казах, белоруска. Она разбросана по всей территории страны: в двух районах Татарстана (в Урустамаке и Агрызе), в Оренбурге, в Великом Новгороде, на Дальнем Востоке. Внуки учатся в Москве и Самаре.
Ушла из жизни в 2016 году, совсем чуть – чуть не дожив до своего восьмидесятилетия.
