Я, Бадретдинова Гасима Ярулловна родилась 15 июля 1926 г в селе Елхово, Альметьевского района в семье крестьянина. Жили не богато, детей было семеро: Фахира (май 1921 год) Муксина (24 марта 1924 год), Хаматзаки (1925), Гасима (15 июля 1926), Салима (16 августа 1929 года), Гадания (1930), Мадина (21 февраля 1937). Учиться ходили в сельскую школу (обучались только до 4 класса. Мой отец был строгим и не разрешал нам доучиться среднюю школу. И дети были вынуждены отучившись 4 класса уже заниматься хозяйством. Старшие дети смотрели за младшими, а также помогали маме по хозяйству: где воду натаскать, где скотину смотреть, заготавливать сено, в огороде – капать, сажать, полоть. Только мой старший брат Хаматзаки окончил в Лашмане (Чермешанский район, раньше Первомайский район) 10 классов. После поехал служить в армию (3 года) После армии поступил в Сельскохозяйственный Казанский университет. О начале войны я узнала от мамы. Как обычно работали в огороде, теплым летним днем, не о чем не думали и вдруг мама говорит (бабушка мамы сообщила о начале войны,т.к жила около сельсовета) что война началась и мама грохнулась со слезами на землю. Мы еще совсем дети, мне всего 15 лет и не понимаем, что такое война. Но с этим днем все изменилось
… Первым забрали папу Гилязова Яруллу Гыйлячовича (1900 года рождения). Прошел войну вернулся домой живым, но с многочисленными ранениями. Лежал в госпиталях несколько раз. Также среди многих односельчан забрали на войну родных братьев мамы: Галиев Ризатдин Галиевич (1916 года рождения), Галиев Зиятдин Галиевич(1918 года рождения) ,Галиев Ахтям Галиевич(1914 года рождения). Всех мужчин военнообязанных забрали на войну и остались в деревне одни женщины и дети. Вся работа легла на наши плечи. Тут и лопатой землю копать, на поле сорняки полоть. А к осени было очень трудно, есть практически нечего было, голодали. Нищета, ободранность замучила. Из еды только крапива, сныть, борщевик, лебеда. У кого коровы у них была возможность пить молоко. А нам если и попадалось самое вкусное лакомство - это картофель. О каких-либо праздниках, о днях рождениях не было и речи, не было времени думать. В игры какие-то играли ли и не помню даже. Никаких книг, игрушек у нас помимо не было. На кладбище росли газнич (бот. Пастернак дикий), но мы боялись заходить рвать их. С поля собирали разную траву и ели. На вкус очень горько, но есть что-то хочется. Бывало даже люди из-за голода ели весной оставшиеся на зиму колосья, картошку замерзшую и вследствие чего травились и умирали. Вот что делал голод с людьми… Мама нам обещала на гает (религиозный праздник у мусульман, справляемый два раза в лунный год:Корбангаете,Рамазан(ураза)гаете) байрам пирог из лебеды(полевое растение), но мы так его и не дождались. 15 мая 1942 года комиссией было решено отправить молодежь, женщин на работу в Кузбасстрой(Кемеро). Когда приехали в место отправки в Черемшане меня и несколько девчонок (14 девочек) хотели отправить обратно в связи не полных 16 лет. Но вернутся обратно в деревню и отстать от других не хватило смелости и поехали мы со всеми вместе. (После войны остались только 2-е живых девочек из 14: я и ещё одна девочка). Но так как мне не было 16-ти при оформлении на работу у меня не удерживали бездетность, но остальным моим соратникам это не совсем нравилось, они я даже думаю завидовали, что я получаю больше еды. Приехали мы на работу в Кемерово. Работали в шахте: выносили руду в вагонетках. В шахту спускаться боялись, плакали все 14 девочек. Когда в 1943 году Кемеро освободили от немцов, в феврале нас перекинули в новое место работы. Февраль 1943 года…Донбасс… Нас привезли, мы в валенках, ранняя весна, ручейки текут, а мы по лужам идем. На нас смотрят и удивляются здешние «дамочки» пальцами тычут и смеются мол приехали «сумасшедшие татары». Нас в валенках провели по лужам до бани. Для вновь прибывших организовали карантин. Кушать ничего нету, на работу еще не устроилась (талона нет). Из-под снега вышли косточки плодоядных ягод (урюк, чернослив) Так как они из-под снега они были ядовитыми. Местные говорили, что больше 15 штук нельзя кушать, отравимся. (“Донбастаҗимеш тешен ватып ашыйбыз.15 төшеннән ары ярамый”) Мы об этом не задумывались, очень хотелось есть. Помылись в бане, раздали кое какую одежду: фуфайку, а на ноги «шахтерские» башмачки. Заселили нас в общий дом и чего только мы не видели. Клопы, вши – это ужас что было, описать все и невозможно. У одной девушки даже на бровях водились вши. Клопы были по всюду, а следы от их уничтожения (выдавливания) «украшали» стены. А как они кусали, не давали спать. Днём нет еды, ночью невозможно спать. До чего доставали нас эти вши, не описать словами. Во время работы только найдя свободную минуту убегали в заросли, снимали с себя всю одежду и любыми методами убивали вшей: камнями давили их на резинках одежды. Днём нет еды, ночью невозможно спать. Но днем нужно было работать, а трудились мы на разных работах с глубокого оврага(ямы) носилками таскали песок на железнодорожные пути. Восьмерыми даже поднять эти носилки сил не было. Истощённый организм так и норовил падать на колени или еще хуже во весь рост. Когда копали песок находили останки людей, части тела: руки, ноги и т.д. В некоторых одеждах, в карманах даже сохранялись письма, разные записи. Это солдаты трупы людей, которые остались под бомбежкой. Кормили по карточкам в столовой. Придешь в столовую, стоишь в очереди, за едой которая состоит из одной ложки перловки, кильки плавающей в воде, 500 гр. кукурузного хлеба, которая жесткая, не пропеченная похожая на кусочек мыла. И после такой еды полуголодная идешь дальше работать. Однажды эту карточку на еду я потеряла, у меня ее украли. И в этой тяжелой ситуации меня выручили, некоторые давали по кусочку хлеба. Одним кусочком хлеба не наешься, а без карточки не кормят. Я проходила мимо столовой к помоям, там ковыряясь в помоях, находила или рыбьи остатки, или голову, картофельные очистки, чем и питалась. Если находила хоть что-то радовалась. Одна женщина, работница столовой, видимо заприметила мои походы по помоям. В один день она поймала меня и на ругала. При этом она мне говорит не сумасшедшая ли я? Я разревелась и рассказала свою историю, эта милая женщина меня пожалела и предложила поработать на кухне за кормёжку. Я приходила с основной работы в столовую, заходила на кухню, мыла гречу, чистила картофель и помогала на кухне, а они меня за это кормили. После я опять уходила на работу. Если вспоминать эти ужасные года, то очень многое забывается, но не все сотрешь с памяти… …Зима, холодно… Одежда и так ветхая.поставила валенки сушиться, а их украли. На работу ходить не в чем. Попросила соседских девчонок чтобы они предупредили начальство., почему меня не будет на рабочем месте. А они-то ли забыли, то ли специально не говорили. И в один из январских дней, не желая, чтобы начальство меня на ругали, прошла 1,5 км пешком (в стужу) в сандаликах до склада. Заведующий склада увидев меня в таком виде расплакалась. Тут же засунули мои ноги в теплую воду. С ней работал или в это время был рядом муж. Вот они-то мне и помогли, организовали бумажки и выписали мне новые валенки. (Шундаукязуларязыпкиезитектабыпбирделәр) То ли вот эта ходьба по снегу, то ли по другому поводу в 1943 году очень сильно заболела. Воспалилась нога, опухла стопа. Один дедушка увез меня за 12 км на лошадях в Селедовский, где меня прооперировали. Через 2 месяца постельного режима вышла на работу. Но увы через некоторое время опять заражение. Работая в жару так хотелось пить, а питьевой воды не было. Пили скопившиеся воды из бомбовых воронок. То ли от того пила я эту воду с пренебрежением и с опаской тоже заболела. (Бомба төшкәнчокырданязгыташусуларыэчептагынчирләдем) С Донбасса отправили на подсобное хозяйство. Там мы пасли стадо, доили коров, работали в поле. Зажали картошку, осенью собирали урожай. Так же сажали дыни, арбузы разные ягоды. Ездили на базар в Хутор Калиновку и Макеевку. До октября жили мы в палатках было холодно. До конца войны работали на этом месте.. Работников с Казахстана тоже отправили на работу. Они были старше нас. Так как они были пожилые их отправили вв тыл. На праздник ураза байрам они угостил нас доге беляше (рисовый пирог, плов) Они были разных национальностей таджики, узбеки, казахи, татары. Но нас объединило это страшное время.
1944 году пришла черная повестка о том, что умер старший брат мамы. Было тяжело, прискорбно. Об окончании войны мы узнали на поле, когда сажали картошку. На поле остановилась военная машина и оттуда слез шофер с букетом цветов и начал плясать, мы подумали, что он сошел с ума. Он прокричал что война закончилась, кто-то начал плакать, кто-то смеяться, кто-то от радости упал на землю. В этот день мы вернулись в палатки и устроили праздник. После войны нас не отправили домой, только в марте 1946 году мы добрались до села… На подножке поезда 1 неделю добирались с Москвы до Шынталов. В тамбуре на подножках, еле-еле на холоде сидели, на железнодорожных станциях нас выгнала милиция, арестовала как безбилетников. Взять билет не было возможности. Ни денег, ни еды ничего не было. В начале марта добрались до села пешком. После войны работала в колхозе. Копали землю, сено косили, смотрели за скотом. Шел 1947 год. С будущим мужем мы были односельчанами, о замужестве мы договорились с вечера, а утром уже жили вместе. (7 февраля 1947 года) Мы вырастили 5 детей: Җамиля (1949),50, Чачка (1955),58, Альфира (1963). Вместе с детьми работали на поле, обрабатывали свеклу по 5,7 гектар. Самых маленьких брали с собой с коляской(мэдэк).
Автор текста внучка Бадретдиновой Гасими , Илалова А.Р
