Родился в селе Покрово-Урустамак Бавлинского района в 1937 году. На начало войны мне было 4 года. На фотографии я сижу на коленях у отца. Отцу нашему на начало войны было 43 года и мы надеялись, -то его на войну не отправят. Он до этого был участником первой мировой и гражданской войн. Потом мы поняли, сначала забирали на войну молодых, но очередь дошла и до нашего отца. Забрали его в феврале 42-года. Зима была такая суровая, что взрослые говорили, что если плюнуть, слюна замерзает на лету.
Семья была у нас большая, три сына и три дочери. С нами еще 90-летняя тетя, сестра нашего деда. И такая большая семья осталась на содержании нашей матери. Мать нашу устроили техничкой в школе. За работу она получала мало, но хоть какой-то заработок был у нее.
Старшие дети вставали в два часа ночи и ходили с матерью помогать топить в классах печки. Топить надо было рано, чтобы к приходу учеников в классах не было угара. Летом старшие дети помогали по хозяйству, огороды были большие, приходилось много полоть, поливать. Старшие с весны до глубокой осени работали на колхозных полях. Пока отец был дома, жизнь была терпимой. Страшный голод начался после его ухода. На начало войны были кое-какие запасы продуктов, но они быстро кончились. Часто в доме не было крошки хлеба. Мы со слезами просили у матери хоть кусок хлеба. А где она его возьмет? Она нам отвечала: «Вот кончится война, я досыта вас накормлю». Из воспоминаний нашего младшего брата Максима: «Иван где-то нашел кусок хлеба и дал мне. Он сказал: «На, нюхай, но не кушай». Легли спать, он тут же съел свой кусок, съел и я за ним, не удержался».
Мать была глубоко верующей, училась в церковной школе, знала молитвы. И часто мы слышали от нее: «Бог поможет, он нас не бросит». Так она успокаивала нас. И нам от ее слов как будто становилось легче.
Выручала нас картошка. Мы ее пекли каждый день. С приходом весны собирали прошлогоднюю гнилую картошку, которую добавляли в хлеб. Ждали появления первой зелени. Один Бог знает, сколько мы съели крапивы. В лесу собирали разные съедобные травы. Коровы у нас не было, но была коза. И в суп добавляли по столовой ложке молока.
Старая тетя умерла зимой 43-го года. Мужчины все были на войне, и мать сильно переживала о том, как ее похоронить. Но собрались старики, помогли соседи, похоронили.
Я хорошо помню конец войны, День Победы. Наспех сколотили трибуну перед клубом и выступали вернувшиеся с войны солдаты. Они были - кто без руки, кто без ноги. Но были и такие, на вид - здоровые, но имели какое-нибудь невидимое ранение.
В этот день люди и плакали, и радовались одновременно. Плакали те, которые получили похоронки. Те, которые ничего не знали о своих родных, не знали, то ли радоваться им, то ли плакать.
Отца нам пришлось долго ждать с войны, вернулся он только в феврале 1946 года. После взятия Кенигсберга его часть перебросили на восток. Ему пришлось воевать с японцами на сопках Маньчжурии.
Он у нас награжден орденом Красной Звезды, двумя медалями «За отвагу», медалью «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга», благодарственным письмом с подписью Сталина, «За победу над Японией». Все его медали, ордена мы храним и на День Победы рассматриваем их с внуками, чтобы они знали, каким был у них прадед.
Мы по жизни старались быть достойными своего отца. Старший брат Алексей в родном селе работал инженером-механиком. Младший - Максим служил в ракетных войсках, в звании майора ушел в отставку. Остался жить в Волгограде. Сам я после школы закончил Бугульминское государственное техническое училище, работал бурильщиком до самого выхода на пенсию. Имею звание «Заслуженный нефтяник объединения «Татнефть».
Я с возрастом все больше думаю о том, что у нашего поколения не было детства. Детство у нас отняла война. Для меня слова «война» и «голод» равнозначны.
