Когда началась война, украинскому сельскому пареньку было всего 15 лет.
– Как только фашисты начали оккупацию Украины, – рассказывает ветеран, – нас, молодёжь, решили эвакуировать. Когда мы подошли к переправе через Днепр, начался налёт немецкой авиации. В этот момент на мосту было много народу, колхозной скотины, транспорта. Около 15 самолётов открыли стрельбу по беззащитным людям. Это была настоящая бойня, воды Днепра стали красные от крови…
Михаилу чудом удалось спасти. Переправа была разрушена, поэтому ребята вернулись домой. Вскоре в село пришли немцы. Украину объявили рейхкомиссариатом, функции местной власти стали исполнять комендатуры, которые пополнялись штатом полицаев из числа местного населения.
– Фашисты разбирали наши хаты и топили для себя бани, нам приходилось жить в погребах, – вспоминает Михаил Константинович, а вскоре началась отправка молодёжи на работу в Германию.
Немцы и полицаи устраивали облавы, грозили расправиться с близкими тех, кто пытался прятаться. Не избежал печальной участи и Миша. Вместе с ровесниками его загнали в телячьи вагоны, и поезд двинулся на запад. На третьей станции несколько мальчишек, в том числе и Чаговский, сбежали. Но вскоре попали в облаву, на этот раз сбежать не удалось. В польском городе Перемышле был организован сортировочный лагерь, где представители предприятий отбирали себе работников.
Первое время Михаил и его товарищи по неволе работали на торфоразработках в Восточной Пруссии. Рабочий день длился 12 часов, и всё это время мальчишки находились по колено в холодной воде. С первых дней они задумали совершить побег, но нужно было время, чтобы осмотреться, определить, в какую сторону бежать. Наконец, выбрав удачный момент, четвёрка смельчаков отправилась в путь. Через несколько дней добрались до Польши. Обессиленные и голодные, решились постучать в один из домов. Хозяин-поляк разрешил беглецам войти, поставил на стол миску с кашей, залитой молоком. А пока ребята ели, успел сообщить немцам о незваных гостях. Как впоследствии выяснилось, с местным населением у немцев была договорённость: если сдашь беглых остарбайтеров, сможешь вернуть с принудительных работ своего родственника…
Избитых украинских мальчишек сначала бросили в подвал, а затем перевели в штрафлагерь города Мендена. Высокие бетонные стены, увенчанные битым стеклом и колючей проволокой под напряжением, отделяли узников от внешнего мира. Одеждой стала полосатая униформа, на груди номера.
– Имён у нас не было, только номера, – говорит Михаил Константинович и чеканит свои четыре цифры – 2603 на чистом немецком.
Четырехъярусные нары, передвижение только строем в сопровождении охранников с собаками, баланда из колючей травы, на 12 человек – буханка хлеба. Иногда хлеб пекли из костной муки. И тогда узников одолевала кровавая рвота. Ежедневно их водили на работу на железопрокатный завод Шмоле. Работали невольники из последних сил, за малейшую провинность в лучшем случае давали десять ударов гуммой – металлической палкой, обтянутой резиной. По признанию Михаила Чаговского, он выдерживал только шесть-семь ударов, дальше терял сознание.
Некоторые из фашистов получали удовольствие, нанося удары с оттяжкой – в таких случаях с человека слезала кожа вместе с мясом, раны трудно заживали. Обитатели лагеря были постоянной мишенью для проявления жестокости. В то же время рядом находились лагеря, где содержались французы, голландцы и другие. К ним постоянно приезжали представители Красного Креста, была возможность получать посылки и условия содержания были гораздо лучше. А причина в том, что Советский Союз отказался подписать международную конвенцию, определяющую правовой статус военнопленных, это позволило фашистам бесчинствовать по отношению к гражданам СССР.
Примечательно, что в лагере смерти на особом контроле были вопросы санитарии и гигиены. Узников регулярно осматривала медсестра, следила за их чистотой, порядком в бараках. Несмотря на такую «заботу» смертность была невероятно высокой, крематорий работал без перерыва, и не было на свете людей, так страстно желающих победы Красной армии.
Освободили узников американцы 16 апреля 1945 года. К этому времени охраны в лагере уже не было, колючая проволока была обесточена. Из американской зоны их сначала передали в английскую, затем в советскую. Некоторое время пленников проверял особый отдел. А когда подтвердился факт, что Михаил был насильно увезён в Германию, его вместе с друзьями по несчастью призвали в трудовую армию. Работать на родной земле, восстанавливать страну из разрухи – это был предел мечтаний мальчишек, повзрослевших на чужбине. В этот момент они думали: «Неужели доживём до того времени, когда будет хлеб на столе и можно будет есть его вдоволь?»
Позднее Михаил Константинович работал в Кемеровской области, Кузбассе, а в 1953-м приехал на родину жены Насимы Хайрулловны в Бондюгу. Более сорока лет он трудился в строительной отрасли. Его золотые руки участвовали в возведении детских садов, школ, больниц, жилых домов – в городе и районе.
Глядя на этого высокого статного мужчину, никогда не унывающего, доброго и открытого, заботливого отца, деда и прадеда, удивляешься его силе духа, мужеству и неиссякаемому оптимизму. Невольно сравниваешь свои проблемы и заботы и те испытания, которые довелось ему выдержать. Выдержать – и не сломаться, сохранить человеческое достоинство. Идут годы, а вместе с ними идёт по жизни дядя Миша – человек труда, сын Отчизны, свидетель преступлений фашизма перед человечеством.
