В БАРАКЕ МЫ ЖИЛИ ОЧЕНЬ ДРУЖНО
Перед войной мы с семьей – папа, мама, старшие брат и сестра и я переехали в Пермь (тогда г. Молотов). Жили в бараке, в котором тонкие перегородки отделяли одну семью от другой. Жили очень дружно. Когда нам после войны давали комнату в кирпичном доме, я даже не хотела туда переезжать – жалко было расставаться с соседями.
Когда началась война, мне не исполнилось еще и 12 лет. К этому времени я окончила 1-й класс татарской школы. Закончила на «посредственно». Тогда я татарский язык знала неважно. Папа по моим результатам сделал вывод, что мне лучше учиться в русской школе. Тем более, что она рядом. А в татарскую мне приходилось ходить очень далеко пешком, так как денег на трамвай не было. В русской школе все у меня пошло хорошо, особенно математика. Правда, пришлось сначала еще один год проучиться в первом классе. Мне очень нравилось учиться. Ну а потом началась война...
Папу забрали на фронт почти с первых дней войны. Из нашего барака он первым уходил . Утром он пошел на работу, а домой принесли повестку из военкомата. Мама побежала к нему, потом вместе с ним в военкомат. А там ему не разрешили никуда уходить. Сказали, чтобы мы принесли ему самое необходимое: кружку, ложку, носки и т. п. Все было так спешно, мы все бегали бегом: домой, в военкомат… А потом папу отпустили домой попрощаться. Дома папа успел перекусить, и мы опять побежали в военкомат. Все жильцы нашего барака вышли провожать моего папу. Такими дружными были наши соседи. И взрослые, и дети. Мы, дети, давали для взрослых концерты у себя в бараке. А ведь голодные были... Однажды один сосед снял шапку после нашего концерта и сказал: «Давайте поможем нашим артистам кто чем может!» И соседи положили в шапку кто печенье, кто конфетку. А кто монетку. Потом все съестное мы разделили и съели. А собранные денежки решили потратить на то, чтобы сфотографироваться на память.
Вот эта фотография. На обороте надпись: «Зима. 1941 год. 4-й класс». Правда, здесь не все наши «артисты», так как не у всех была одежда, чтобы до фотографии дойти. Я сижу на фотокарточке слева. Все в галстуках, даже маленький Федя, который тогда еще не был пионером.
Брат Салих с друзьями обивал пороги военкомата, просился на фронт. Его успокаивали: придет время, возьмем и тебя. Потом пришла и ему повестка, и его друзьям. Радости было у них! А мы с мамой остались вдвоем. К тому времени сестра уже вышла замуж и жила не с нами. А потом мой год попал под мобилизацию в ремесленное училище. Мама в слезы, она боялась, что меня, как соседскую девочку, отправят в Свердловск, и она останется совсем одна. Директор школы, в которой я училась, сказала, чтобы я пока в школе не появлялась. Будет комиссия проверять, всех ли отправили в ремесленное училище. Я и не пошла в школу. Мама не настаивала. Все вроде ладно. Но на следующий месяц мне не дали карточки: я не училась и не работала. Пришлось искать работу. Лето и осень 1943 года я работала на хлебокомбинате. Это была моя первая работа – она даже в трудовой книжке не записана, только в свидетельстве о рождении штамп стоит. Мне было всего 14 лет. А работа моя заключалась в том, что мы сушили сухари для солдат. Резали буханки на ломтики, сушили их на специальных стеллажах. Нужно было подниматься высоко, женщины постарше боялись, а я залазила. А однажды свалилась сверху вместе с сухарями и на сухари, перепугав всех женщин и маму, которая тоже работала здесь же. Дисциплина у нас была строгая, при выходе нас обязательно проверяли, не выносим ли мы кусочек хлеба.
А с февраля 1944 года я была принята на завод имени Молотова сначала ученицей, а потом токарем. На токарном станке я делала канавки в корпусе снаряда. Я тогда и не очень-то понимала, для чего это, мала была. Затем стала и на других станках работать. Была ведь война, и рабочие руки очень нужны были. Маму часто отправляли на лесозаготовки, поскольку у нее не было маленьких детей. Оставалась я одна, ни радио, ни будильника не было. Боясь опоздать на работу, я просила соседа будить меня. На этом заводе я работала до 1948 года. Там же поступила на курсы медсестер, хотела попасть на фронт. Но пока училась, и война кончилась.
Помню, какой проблемой были стирка и помывка – мыло было в большом дефиците. Как-то стали продавать порошок горчицы. Отстояли большую очередь, горчицу разводили и в ней стирали. А еще как-то отстояли очередь за нафталином. Думали, что можно с ним стирать. Но, увы! От него только чихать стали. А еще стирали золой, у кого было печное отопление. И мылись с ней.
Папа мой вернулся с фронта еще до окончания войны, у него были проблемы с ногой. Пока его не было, я его сапоги износила. В них, наверное, мои ноги вошли бы вместе с валенками. Но я наматывала на ноги разные тряпки – валенок-то не было. Так и ходила. Так и износила. А еще я носила папин полушубок, он для меня шубой был. Его я тоже износила. Однажды учительница сказала, чтобы мы, у кого есть, принесли бы в школу теплые вещи, чтобы отправить на фронт. Я и отнесла две шапки, которые были у папы. А папа, когда вернулся, только и спросил: «Доченька, а я-то что буду носить?»
8 мая 1945 года я работала во вторую смену. Что-то не заладилось у меня со станком. Я пошла к мастеру – помогите станок наладить. А мастер от меня отмахнулся: иди домой спать, не мешай слушать радио, кажется, говорят, что война кончилась. Я и пошла домой спать. А утром стучится соседка, меня спрашивает. Мама ей сказала, что я сплю. «Как она может спать в такой день?» «Вставай скорей, война кончилась, завод сегодня не работает. Идем в рабочий поселок». Ну и побежали мы с ней в рабочий поселок, а там уже весь народ собрался. Видим, выкатывают пушки, устанавливают их в ряд. Дула направили на полигон, что был за Камой. Подвозят снаряды. Мы хоть сами работали среди пушек и снарядов, но сразу ничего не поняли. Был митинг, что-то говорили, выступали. А потом дали залп из орудий. Все, кто был на площади, попадали на землю – перепугались сначала. А вообще все обнимались, целовались – знакомые и незнакомые!
После войны я работала на табачной фабрике, на кондитерской. А в 1954 году поступила в Военно-механический техникум. В 1957 году окончила его по специальности техник-термист по горячей обработке металлов. И получила назначение в Казань – на КОМЗ. Здесь и работала техником, потом инженером-конструктором до выхода на пенсию. Да и потом еще выходила на работу, когда была такая необходимость у завода. Но и на пенсии я связи с заводом не теряю, являюсь членом клуба «Ветеран» почти с его образования. В трудовой книжке у меня только благодарности. Имею много медалей, среди которых самая дорогая «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 г.г.»
Ганиева Фарзана Байрамовна
