Я, Израфилов Ирдас Сабирович, мне было 5 лет, когда началась война.
Как объявили войну, я не помню. Но я помню, как ночью постучали в дверь, мне стало как то тревожно. Это я помню. В доме стало тревожно, все насторожились. Это принесли повестку отцу. По рассказам мамы, я знаю, что отец на 3-й день войны пошел в военкомат Сталинского района и подал заявление добровольно. И вот после повестки отец ушел в военкомат и больше не вернулся. А потом, я помню, мама нас , троих братьев, нарядила и мы пошли на сборный пункт, на ул. Нариманова, прощаться с папой . Он уже был в форме красноармейца. Это была наша последняя встреча. От него пришло одно письмо. Это было уже под новый год. Он писал, что они бьют фашистов. Больше от него не было писем. Он пропал без вести в Смоленской области, а могилу его нашли в Тверской области.
Отец работал на Спартаке. Шил обувь на экспорт. Жили мы при папе очень хорошо. После ухода папы на фронт мама пошла работать в госпиталь. Сначала работала санитаркой, а потом она окончила курсы медсестер и стала работать медсестрой.
Жили мы тяжело. Мама была все время на работе и мы должны были сами управляться. Старшему брату было 8 лет, мне 5 лет, а младшему брату не было даже 4-х лет. Каково было маме, трудно представить.
Помню, как вокруг госпиталя (5-ая горбольница) рыли окопы. Жгли костры. Потом маму перевели в госпиталь в клубе Меховщиков. Ближе к дому. Она могла прибежать в короткое свободное время домой и узнать, что мы делали.
В детском саду мы вышивали кисеты, и их отправляли на фронт. Мы со старшим братом Эдиком, выступали перед ранеными в госпитале в Меховщиках. Были мы в черкесском костюме и танцевали лезгинку. Без казусов не обходилось. И этот танец всегда сопровождался хохотом.
Даже сохранилась фотография. Помню, как везли раненых на автобусах по Тукаевской в Меховщики. Из автобусов слышались стоны раненых. Люди говорили, что где-то идут большие бои. Это было в 1943 году.
После ухода отца на фронт, вскоре, месяца через три, пришло извещение о том, что отец пропал без вести. Мама почему-то не верила, что он погиб, ждала его всю жизнь.
Конец войны помню хорошо.
В день победы Хажар апа (это тетя мамы) получила письмо от старшего сына Ильяс абый. Письмо было написано 2 мая, мы получили его 9 мая. Писал, что идут тяжелые бои, что скоро, наверное, кончится война. Потом он написал, что их перебросили в Чехословакию. Потом из Праги пришло письмо, что скоро будет дома. Но потом письма прекратились. Их, оказывается, перебросили на Дальний Восток, воевать с Японией. Оттуда писем не было. И вернулся он только глубокой осенью. Начсал Ильяс абый войну в Финляндии. Рассказывал, как они с врагом перекидывались гранатами. Враг бросал гранаты в окопы наших, наши успевали перехватить и перекинуть им. Своих гранат у наших не было. Воевал он с с 1939 года по октябрь 1945 года.
Прошел всю войну без ранений. Лишь один раз его при взрыве засыпало землей, поранился глаз. У него было полно наград.
Отец пропал без вести в Смоленской области, а мы нашли его могилу в Тверской области. Мои сыновья по Интернету в 2005 году нашли его захоронение. В 2006 году мы с детьми и внуками съездили на его могилу. Только мама не узнала, где он похоронен. Она умерла в 1995 году. А ведь она отдыхала почти рядом в санатории «Волга», на Селигере.
Останки солдат собирали женщины и дети и хоронили. В этой братской могиле лежат солдаты, которые воевали по разным деревням. Их всех свозили и хоронили в Шуваево. А те, что воевали на Селигере (вмерзли в лед), весной уплыли вместе со льдом. Они уж точно «пропавшие без вести».
Учительница местной школы , что встретила нас, рассказала, что до сих пор в лесах еще встречаются останки людей (солдат).
Каждый раз, когда я прохожу мимо места сбора, у меня перед глазами стоит папа и я бегу к нему …..
