Родился в 1916 году в Казани. На фронте с июня 1941 года. С 1 октября по 10 января 1942 года находился на излечении в эвакогоспитале № 1456, откуда выписан инвалидом Отечественной войны. Награжден медалью «За отвагу» и др.
Воспоминания Капитонова Бориса Васильевича
На Смоленщине
В июльские дни лета 1941 года гитлеровские войска в Смоленском направлении отчаянно рвались к Москве. Ими предпринимались настойчивые попытки сломить героические сопротивления советских войск, ставших на их пути.
Был я тогда в 39-м стрелковом полку 100-й дивизии, тогдашнего западного фронта, рядовым красноармейцем – стрелком.
Первый раз вступили мы в бой с десантниками немцев, выброшенными с самолетов в окрестности города Ярцево Смоленской области. Уничтожили десантников и освободили дер. Починки, занятый ими на Смоленской земле.
В бою в этой деревне меня легко ранило в руку, но остался в рядах ополченцев.
Тогда же я в июне 1941 под городом Ельня наш полк и, видимо, вступил в яростное сражение с напиравшими на наши позиции фашистскими силами.
Танки с пехотой атаковали нас многократно, рукопашные схватки с немецкой пехотой следовали один за другим.
Наша оборона была прорвана, и немцы устремились вперед. Нас пятеро раненных солдат, истекающих кровью, осталось лежать недалеко друг от друга возле траншей. Среди нас оказался и младший лейтенант Михаил Иванович (фамилии не помню), легкораненый в плечо. У меня тоже было легкое ранение в голову. У остальных четырех бойцов раны более серьезные.
Все шестеро сошлись вместе и отползли в густое в человеческий рост ржаное поле, затем на ногах, низко нагибаясь, отошли от мест рукопашного боя. Ближе к вечеру, удалившись на значительное расстояние от тех мест, решили передохнут. Получше перевязали друг друга имевшимися бинтами и чем попало. Дали попить тяжело раненым и снова зашагали на восток, по полю в стороне от дорог. Было ясно, что мы остались и плутаем в тылу врага. Передовая отошла далеко, куда - то на восток.
Наступила ночь. От физического напряжения во время боя, ходьбы и потери крови, все мы выбились из сил. Остановились на отдых. Тяжелораненые растянулись на земле.
Посоветовались и договорились по очереди вести наблюдения и следить за участком поля, где мы находились.
Во время своего боевого охранения, недалеко отходя от в куче отдыхающей нашей группы, обошел кругом, обшаривал местность. Смотрю, несколько в стороне от нашего местонахождения тянется какой-то телефонный провод. Разбудил и доложил Михаилу Ивановичу. По его предложению мы разбудили всех остальных и предупредили об опасности.
Мы с Михаилом Ивановичем прошли на место, где проходит провод. Он взял его в руки: и говорит:
- Это немецкий провод. Что будем делать?
В это время вблизи от нас зашелестела рожь. Мы притаились. Смотрим, в нескольких метрах от нас человеческая фигура наклонилась к тянущемуся проводу. Глаза у нас уже привыкли к темноте, да и июльская ночь не такая темная. Мы различили человека в немецкой форме. Несколько прыжков и мы сзади навалились на него, заткнули рот, вырвали его автомат и прикладом по голове прикончили. Тут, услышав нашу возню, приковыляли и все остальные наши. Начали бить его уже мертвого и били всем, чем попало, вкладывая в удары всю накопившуюся злобу на фашистов.
Как ни странно, это был немецкий офицер. Кое-кому это покажется неправдоподобным. Что он был один без сопровождающегося. И что он делал. Как и зачем попал сюда? Но это так именно и было.
Из миллионов мелких и крупных фронтовых эпизодов, времен Великой Отечественной войны, случались и такие, очевидно, маловероятные.
Обрезали телефонный провод и поспешно уходили по полю от этого опасно злополучного места.
Так все трое суток, ковыляя, поддерживая друг друга, мы выбрались из «окружения». Отдыхали и ночевали, где придется: в поле, во ржи, в лесу, омётах сена. Питались и жевали тоже тем, что попадалось в природе.
На третий день на нас наткнулась детвора – школьник в лесу. По нашей просьбе они сходили в деревню и принесли кое-что съестное и тряпья для перевязок. А мы в это время поджидали их в лесу.
Недалеко о города Вязьма нас обнаружили и подобрали за линией фронта, просто двигались на восток, выбирая такое направление, где тихо. Мы, видимо, попали на такой участок, где линия фронта прерывалась.
Когда нас санитары взяли на носилки, я от потери крови, голодания и слабости, потерял сознание очнулся уже в вагоне санитарного поезда на железнодорожной станции Вязьма во время налета немецких самолетов и снова впал в беспамятство. Санитарный поезд здесь в Вязьме бомбежке не подвергался. В пути следования поезда мне сделали операцию и удалили небольшой осколок из головы.
Половину эшелона раненных выгрузили в г.Орехово-Зуево, а нашу половину – в г. Павлово-Посаде.
После выздоровления я в сентябре 1941 года снова на фронте, рядовой в составе 492–го стрелкового полка воевал под г. Полтавой. Здесь 6 октября 1941 гола в одном из боев тяжело ранило в руку. Пуля насквозь прошла через правое предплечье и локтевую кость
