Меня называли сыном «врага народа»
В 1941 году мне было 15 лет, я учился в ремесленном училище на слесаря-инструментальщика. Оно располагалось в Ягодной слободе, где парк Петрова нынче. 21 июня я был в училище дежурным, а все учащиеся отдыхали в это время на озере Лебяжьем. Мы с дежурным комендантом были на посту, когда по радио сообщили, что началась война. До сих пор помню, как он схватился руками за голову и говорил: «Ой, несчастье!» Тогда телефонов не было, висела только черная тарелка радиоприемника. Комендант отправил меня с сообщением на Лебяжье. Я побежал туда. Запыхавшись, прибежал на Лебяжье, директору ФЗУ (фабрично-заводское училище) сообщил, что началась война. Тут горн зазвучал, всех построили, повели в училище. Потом было общее собрание, нам говорили о том, что на нашу страну вероломно напала Германия, надо собраться с силами, чтобы была дисциплина, что мы должны помогать фронту.
Наша семья жила в доме, который сегодня стоит на улице Толстого и где я живу до сей поры. Отец мой родом из простой крестьянской семьи жившей в деревне Арыш-Хазда. Он получил хорошее образование. В 1899 году в деревне открылась школа и туда приехала учительница дворянка Магда Александровна Альбицкая, которая заметила талантливого мальчика. Отец хорошо учился и прекрасно рисовал. Она обратилась к помещику Корсакову: Андрюше надо дать дорогу. Отец поехал учился в Санкт–Петербург вместе с сыном Корсакова, с которым потом дружил всю жизнь. Когда отец с молодой женой приехал к родителям в Арыш-Хазда, Корсаков их очень тепло принимал у себя в имении. Мама была по тем временам образованной женщиной. Познакомились они в Санкт-Петербурге, поженились в 1912 году, а венчались в Казани, в Варваринской церкви.
У отца было два высших образования. Он окончил академию художеств, потом – сельскохозяйственную академию. В 1913 году он стал работать агрономом. Когда началась Первая мировая война в 1914 году, его определили снабжать армию продовольствием. С докладом он приезжал к самому императору. В городе Ямбург на него даже было покушение. Бывшие заключенные требовали продукты. Но он был физически сильный человек, отбился.
В 1917 году отец с семьей приехал в Казань. У них уже было 2 детей: Константин и Елена. Отец купил дом, в котором мы и сейчас живем. Затем родились еще трое детей. У нас был огород, сад, в котором мы все работали. Жили мы неплохо. Отец вырастил шикарный сад, у нас была корова до самого1940 года.
Родители старались выучить нас. К 1938 году мой старший брат окончил техникум, работал электриком. Сестра оканчивала сельскохозяйственный институт, мы с младшей сестрой учились в школе. Отец работал главным агрономом, много ездил по республике, но в 1938 году его арестовали по доносу, как врага народа. Сначала его держали в тюрьме на окраине Казани, потом перевели в Свияжск. Мама осталась с 4 детьми.
Я перешел в ремесленное училище в 1940 году не по своей воле. Окончил 7 классов школы № 19. Учился хорошо. У нас в семье все хорошо учились. Но учительница по литературе Серафима Владимировна часто мне говорила: «Лошадкин, не забывай, чей ты сын». А потом вынудила уйти из школы. Она постоянно жаловалась на меня директору: то скажет, что я на нее драться полез, то говорила, что я разлагаю коллектив разговорами. Я возмущаюсь, а она еще больше рада. Директор у нас был умница по фамилии Францев. Он мне постоянно говорил: «Не отвечай на ее слова». В конце концов, учитель по тригонометрии посоветовал: «Витя, она тебе школу окончить не даст, иди в ремесленное училище».
Я пошел в исполком, меня направили в первое ремесленное училище. Нас учили на слесарей-инструментальщиков. Годы учебы в училище были счастливые. Мама была довольна. Училище было закрытого типа. Мы жили в общежитии, нас одевали, кормили, учили – все бесплатно. Меня избрали старостой. Я отвечал за то, чтобы группа во время пришла на занятия, на обед. Учили нас очень хорошо. У нас были группы токарные, кузнечные, слесарные и для порохового завода девочки учились на лаборантов, и еще на какую-то специальность.
Кузница была в 12 наковален. Я попросился учиться к кузнецу Осипу Васильевичу Трифонову. Он был не против. Так в ФЗУ я получил профессию слесаря-инструментальщика и освоил кузнечное дело. В училище были очень хорошие станки, я еще и токарную обработку изучил.
Когда я ездил к отцу в Свияжскую колонию, надо было предварительно написать заявление директору. Я был не один в училище «сын врага народа», но к нам относились по-доброму. Я благодарен директору, он понимал меня и отпускал. Казанских иногда отпускали на выходные домой. Время было голодное, и ребята обязательно что-нибудь от своего питания сохраняли и несли домой. До трамвая мы обычно шли вместе группой, или я их обязательно провожал, потому что местные ребятишки норовили все отнять. А у меня с собой всегда был молоток, да и сам я был крепкий.
Когда началась война, учеников на фронт не брали, потому что мы были еще маленькие. Помню, к нам присоединили училище из Пскова. По пути ребята, видимо попали в бомбежку, приехали все пораненные, голодные. Всех определили в общежитие.
1942 год для нашей семьи был очень тяжелым. Умер в тюрьме отец. В августе 1942 года я приехал к нему, а он в лазарете. Подошел к забору, лазарет был в двухэтажном здании, он выглянул в окошко, говорит: «Витя, привези мне лекарство, у меня дизентерия». Я бегом назад, в Казань, достали нужное лекарство. Пришлось обратиться к директору микробиологического института, который был рядом с нашим домом. Тогда директором была Алатерцева, она-то и помогла. Вернулся в Свияжск уже вечером, а там не принимают, говорят поздно. Я ночь провел на лавке рядом с забором. Утром мне сообщили, что отец умер. А я ведь ему лекарство привез и мог бы еще спасти! Но меня не пустили и лекарство не приняли. Ночью я видел, как из ворот больницы выезжала арба, запряженная двумя быками. На арбе лежали трупы, покрытые рогожей. Только ноги торчали. Может быть, среди них был и мой отец. Потом я узнал, что в тюрьме от дизентерии умерло 95 человек.
Я вернулся домой, а дома как раз брат приехал вместе с каким-то военным. Они из части прибыли в Казань за пополнением. Брат спросил у мамы: кто на отца донос написал? Она рассказала про соседа одного, который жил на нашей улице. Брат хотел его пристрелить. Мама его остановила, упрашивала со слезами, ты, говорила, его грех на себя возьмешь. Военный ее поддержал. Брат уехал. Они остановились в местечке Сурок, в сторону Ижевска. Около месяца там жили, ждали пополнения. Я к ним ездил, отвез табаку, смородины из нашего сада-огорода. В сентябре я его провожал, и проехал с ним на поезде до Зеленого Дола. Говорю: «Поеду с вами на фронт?» Он мне: «А мать с кем оставишь? Ты ей нужен, помогай во всем». Это была последняя встреча с братом, он мне свои новые ботинки отдал. Я сошел с поезда в Зеленом Доле, пересел на казанский и доехал до города. С фронта брат прислал 3 письма. Он был артиллеристом. 4 декабря его убили под Смоленском. В один год мы потеряли отца и брата. Мама очень плакала.
С началом войны, в училище стали поступать военные заказы. Первый заказ – печки железные для землянок. Их военпред принимал. Мы делали для фронта сумку связиста – полный комплект инструментов. Нам привозили брезентовые сумки с отделениями, мы каждую должны были заполнить инструментом. Затем стали делать запасные части для тракторов, корпуса для мин.
В училище и летом продолжалась работа. Никаких каникул. Учились и работали для фронта. Группу, в которой я учился, выпустили пораньше, но многих оставили в училище. Хотя нам не было ещё 18-ти лет, но мы работали по 12 часов. В конце 1942 года меня назначили мастером производственного обучения. Дисциплина была по военному строгая, а ребята стали приходить разные, в том числе и хулиганистые. Помню, был Васька Савельев. Вот уж настоящий хулиган. Приходилось иногда и руками убеждать, иначе ничего не получалось. Наши ребята, с которыми я учился, ко мне приходили, спрашивали: не надо ли помочь.
В 1943 году меня с кузнецом дядей Осипом послали в Зеленодольский район ремонтировать сельскохозяйственную технику. Нашему училищу дали поручение в марте подготовить технику к посевной. Мы жили в деревне Уразла, работали с утра до ночи без перерыва. К севу мы все плуга, бороны и прочее отремонтировали. Из местных нам некому было помогать, ведь на тракторах работали девчата. Я стал помогать еще и сельчанам – чинил чайники, ведра, делал жестяные работы. Они мне очень благодарны за это, приносили хлеб, молоко. В общем, там питание у нас было хорошее. В конце нам председатель написал благодарность.
В 1943 году меня вызвали в КГБ: почему ты скрыл, что у тебя отец враг народа. А я написал, что отец умер, брат на фронте погиб. Анкета была для того, чтобы направить меня в другое училище работать. Я всегда помнил слова отца: сынок, только своим старанием и своим поведением ты себя сохранишь, за тобой идет слежка. Так и получилось, назначение отменили.
В 1944 году меня призвали в армию и направили на рембазу, где ремонтировали танки. Она находилась на окраине Казани ближе к танковому училищу. Туда свозили танки из разных мест после сражений, а мы должны были их восстанавливать. Работали мы, как и в училище по 12 часов, жили и питались на рембазе.
В 1945 году нас 12 человек во главе с капитаном, он только что из госпиталя выписался, с клюшкой ходил, на самолете перебросили под Бугульму в Писмянку трактора чинить. Приехали туда, там работает кузнец с протезом, а молотобойцем девушка такая крупная, сильная. Нас разместили по домам. За три месяца трактора сделали. В мае за нами приехала машина, отвезли в другую деревню: трактор встал. Приехал, гляжу: масла нет в коробке скоростей. Там тоже парней всех забрали, на тракторах девчоночки работали. Оттуда нас уже везли на поезде в Казань.
В Казани нам среди ночи сообщили: война кончилась.
Вставайте все! Война кончилась! Нас отпустили домой. Я пошел в центр. А там все рады, все на улицу вышли, друг друга обнимают, кто-то самогонку вытащил, всех угощает. Народ праздновал Победу.
В 1946 году меня комиссовали с рембазы и послали учиться в индустриальный техникум. Через 4 года получил диплом и поступил работать преподавателем в ремесленное училище №15 от завода СК им.С.М.Кирова. Когда открыли Никольский собор, я пришел туда помолиться. Там я встретил архиепископа Владыко Гермогена. Он пригласил меня с ним работать и благословил. По праздникам я пел в церкви. Два раза меня вызывали в органы: «Ты кого готовишь, будущих строителей коммунизма, или будущих попов?» Говорю: «Я закон божий не преподаю». Запретили служить, иначе, говорят, посадим тебя. Оказывается, осведомители были. В ремесленном училище я был на хорошем счету. В 1951 году выпустил свою первую группу инструментальщиков и ушел из училища.
Поступил на наш завод. Просился в инструментальный цех, а меня Ефим Борисович Фрумкин перетащил в 6-ой цех. И там я, как рыба в воде был. Меня председателем цехкома выбрали, наставником был, много учеников у меня было… Вся моя остальная жизнь и до сегодняшних дней связана с заводом.
Совесть моя чиста, я никому вреда не делал, помогал людям и сейчас помогаю по мере сил.
В.А.Лошадкин
Лошадкин Виктор Андреевич на заводе "Электроприбор" работал с 1952 года слесарем-инструментальщиком, бригадиром инструментальной группы в цехе 6. Мастер широкого профиля, работал в смежных профессиях – токарем, фрезеровщиком, шлифовщиком, термистом. Наставник молодежи, обучил своей профессии десятки учеников. Активно участвовал в общественной жизни, длительное время был бессменным председателем цехового комитета. Ветеран завода, награжден медалью «За доблестный труд». Заводской стаж – 52 года. В 2013 году ему присуждена Национальная премия «Культурное наследие» в номинации «Подвижник» за персональную благотворительную деятельность по восстановлению церкви Покрова Пресвятой Богородицы (с.Тагашево Пестречинского района) и 10 других церквей в Казани.