Матвеева Люция Ярушевна (в девичестве – Мухтарова).
родилась 8 февраля 1933 года.
На заводе ЭВМ с 1958 -1988гг.
инженер – технолог 1 категории
Почетный ветеран завода ЭВМ
Родители: папа – Мухтаров Ярулла Лутфуллович;
мама – Шахмаева Джамиля Абдулловна.
После окончания татарского отделения (педагогическое училище) родители были направлены на работу в Оренбург. Здесь в 1931 году родился старший брат. А в 1933 году родилась я. С трех лет мы ходили в детский сад. Притом нас никто не водил за ручку. Мы по утрам отправлялись самостоятельно. В 1935 году наша семья переехала в город Уральск Западного Казахстана, на родину папы.
Все детишки ходили в детский сад. Мне припоминается такая картина. Вечером, когда мы возвращались из детсада, около школы (а мы жили во дворе школы, 3 комнаты на 2-м этаже) нас встречал папа, он приседал на корточки, раскинув широко руки, мы бежали к нему со всех ног и попадали в его объятия.
В 1941 году я пошла в 1-й класс. В те годы в школу брали с 8 лет. И в том же году началась война.
Через несколько месяцев папу направили на военную подготовку и потом отравили на фронт. Их эшелон проходил через Уральск. Папа, отпросившись, ночью приехал (немного раньше своего эшелона) в Уральск, чтобы повидаться и попрощаться со своей семьей. Это была последняя встреча! У меня до сих пор перед глазами стоит рыдающая толпа женщин с детьми.
Почти все школы были переоборудованы под госпитали. Мы учились в небольшой комнатке нашей учительницы. Тетради лежали на кровати (тетради – старые брошюры, поля газет). Чернила замерзали, поэтому к пальто были пришиты мешочки с чернильницами - непроливашками.
Мама с пятью детьми на руках осталось без работы. Татарские классы больше не открывались. Младший братишка умер в декабре 1941 года от воспаления легких. Не было ни лекарств, ни света, ни дров. Директор школы (который стал после папы) не помог маме в беде.
Начались голодные, холодные годы. Но самым страшным был 1943 год. Карточек еще не было, да их выдавали детям до 12 лет и работающим родителям. Вот это 3 карточки на 5 человек и все! Брату и маме не положены карточки. Дров нет, питания нет. У нас стены в квартире были покрыты десятисантиметровым слоем снега. Спали мы в валенках, температура на улице – минус 50 градусов.
Я видела женщин и детей, опухших от голода. Это – фиолетовые лица, голова разбухшая, размером с большую дыню. Страшно!
На зиму 1943 года мы вынуждены были запереть на замок (воровать было нечего) квартиру и уйти к старшей сестре папы, у которой и так была большая семья.
Мой старший брат лежал в больнице – тиф. А я с мамой со слезами пошли к тетке, хотя нас никто не ждал. Младших – братишку и сестренку пришлось на зиму отдавать в детский дом. Мы всю зиму ходили в какой-то лесок, рубили там кустарники для отопления квартиры, чтобы хотя бы к весне вернуться домой.
В мае 1943 года пришло извещение о гибели папы на Курской земле. Извещение получили мы, дети. Несмотря на то, что у мамы было четверо детей, ее отправили на месяц на лесоразработки. А дети выживут как - нибудь. Так мы встретили 1944 год.
Потом стало немного легче. Появились квартиранты. Это нас немного подкармливало.
Мы выдержали!
Наступил 1945 год, год ликования, радостей и слез 9 мая.
Я думаю, не осталось ни одного человека дома, весь город был на улице, на площади около исполкома. Это мое детское восприятие.
А матерям было очень тяжело.
Зимой мы учились, где придется, летом ездили в пионерлагеря, если маме удавалось достать путевки, если нет – улица. Но среди нас не выросло ни одного хулигана.
А в пионерлагерях были очень интересные игры: зорьки, огромный костер в честь открытия летнего сезона, красные и синие. Мы даже гадали на блюдечке, из дома (тайно) приносили керосин, бумагу, на которой (вкруговую) писали весь алфавит и цифры до 10, на блюдце, на донышке рисовали стрелку и задавали вопросы на темы, дорогие для нас: вернется ли папа с фронта? Один мальчик сказал, что есть сведения, что его папа на Дальнем востоке, он летчик и когда он приедет. Видно, среди ребят были талантливые, все выдумывали ответы.
В 1946 году мы переехали на другую квартиру, и я пошла в элитную (многие стремились) женскую школу № 1. Мы жили поблизости. В те годы девочки и мальчики учились раздельно.
В 1951 году я окончила десятилетку и поступила на физико-математический факультет Уральского педагогического института.
Проучившись один год, я решила уехать в Казань, где жила мамина сестренка.
Так как я не хотела быть учительницей, я отправила документы в КАИ. Не проверив, где находятся документы, я вновь стала сдавать экзамены в институт. И – провалилась? Со слезами на глазах забрала документы, нас никто не сопровождал. А документы были на 2 курсе КАИ. Я вся опухла от слез, все рассказала тетке. Мне посоветовали пойти с документами в КГУ. И меня опять приняли на 2 курс физико-математического факультета.
Годы были тяжелые, нужно было растить национальные кадры. По совету декана факультета Бориса Лукича Лаптева я перевелась со второго курса на первый с потерей одного года, так как профессорский состав и преподаватели в Уральском пединституте несравненно слабее по уровню подготовки специалистов. Б.В.т Лаптев назначил меня старостой группы. Получилось, что я и была все 5 лет старостой группы. Это были золотые годы! Это были сложные, интересные и познавательные годы становления. И с 1 апреля 1958 года я начала трудовую деятельность на заводе математических машин.
Все 30 лет бессменно проработала инженером - конструктором, инженером - технологом 2 категории, инженером - технологом 1 категории. В августе 1988 года закончила трудовую деятельность и ушла на заслуженный отдых – на пенсию.
