ОГОРОДНИКОВА НАДЕЖДА ИВАНОВНА родилась в Брянской области, в совхозе Владимировка в 1937 году.
- Мне было 4 года, когда началась война. У нас в семье было много детей: два брата, три сестры и сестренка, которая родилась в январе 1941 года (ей-то и досталось больше всех). Немцы еще не пришли в наш совхоз, но некоторые приезжали, собирали всех жителей, назначили коменданта. В коменданты пошел наш управляющий, некоторые подались в полицаи. Но, кто не хотел служить - спрятались в лесах, пошли в партизаны. Мой брат (ему было 16 лет) ушел в партизаны. Так вот эти полицаи, взяв власть в свои руки, начали зверствовать, каждую семью проверяли. Как-то пришли к нам домой ночью и забрали моего отца. Мама спрашивает «За что?» Они говорят: «Он помогает партизанам». Держали три дня в сарае, потом в нижнем белье (это было зимой) повели на площадь, на расстрел. Все жители стали возмущаться, говорят коменданту: «Ты что, совсем с ума сошел, ведь знаешь прекрасно этого человека, какой же он помощник партизанам? Он сам еле-еле прокормит свою семью. Знаешь ведь, что у него много детей и кормить нечем их». Комендант никого не хотел слушать, такой был жестокий человек. Другие полицаи его уговаривали, мол, не дури, ведь Иван не такой, сам еле-еле кормится. Отца отпустили домой. Но он долго не прожил, умер от воспаления легких (он уже был в годах, за это его не забрали на фронт). Мама осталась одна с детьми на руках. Через некоторые время стали немцы подъезжать и вселяться в наших домах. Нас всех выгнали и повели на станцию, посадили в вагон и повезли в Германию. Немного проехали - поезд остановился, поднялась паника. Оказалось, что партизаны взорвали рельсы, и поезд не мог дальше ехать. Всех стали выгружать, а я, сидя в углу, уснула. Меня немец разбудил - просыпаюсь, никого нет. Он мне говорит: «Киндер, киндер пойдем». Взял в руки и повел. А мама тем временем (у нее на руках была сестренка) бегает, плачет. Немец доставил меня к ней. Всех жителей повели уже в другую деревню, там тоже жили немцы. Нас всех поместили в погребах, там мы и жили до прихода русских войск. Питались тем, что было в погребе, в основном картошкой. Детей немцы кормили. Как обед, так мы с миской стоим в очереди за похлебкой. Хлеба тоже давали. У кого грудные дети, даже - молока. Сколько времени мы так прожили, я даже не помню. Как-то ночью слышим грохот отъезжающих машин, крики. Всю ночь машины ездили, наутро все стихло. Вдруг открывается крышка погреба и на русском языке говорят: «Выходите, вы свободны». Какая радость была, наконец-то наши пришли. Нам повезло, что мы остались живы. В соседних районах орудовали карательные войска, так ничего не оставили и никого, все сожгли. Но у нас уже и дома-то не было, мы пошли к сестре в другой совхоз. Ходили - побирались, чтобы прокормиться. После войны нам дали домик, питания никакого, делали лепешки из лебеды, суп из крапивы. Сестренка еле выжила, думали - умрет, рахит появился от голода. До нового урожая вот так жили, всё же выжили.
