Я, Марат Мухаметович Вафин, 1939 года рождения, родился в деревне Верхняя Кня Балтасинского района Татарской АССР. В 1941 году наш папа ушел на войну. Я это время помню смутно, мне было всего 2 года. Спустя какое-то время, нашу маму посадили в тюрьму по доносу. Вместе с другими женщинами она стригла колхозных овец, а председатель колхоза украдкой забрал шерсть и свалил всю вину на маму, записав, в свидетели одну женщину. Маму осудили и посадили в тюрьму. Нас осталось семь детей, самой старшей сестре было 16 лет, а мне, младшему, 2,5 года. Тетка, мамина сестра, приехав из другой деревни, хотела забрать двух младших детей к себе, но сестра не отдала никого. Брату было 13 лет, когда он бросил школу, чтобы работать. Мужчины все ушли на фронт. Папа, уходя на войну, оставил связку ключей от конюшен, и брат остался за старшего конюха с несколькими женщинами. Однажды в ночь, когда он пас лошадей на поле, волки утащили и задрали молодого жеребенка (в то время волки ходили табунами, от них не было отбоя). Разбирали его на заседании райкома, ругали за то, что он не укараулил жеребенка от волков. Ходатайствовала за брата учительница, она-то и написала письмо в Москву самому Калинину М.И., что маму посадили по доносу, неправильно. Через какое-то время маму освободили из тюрьмы, добиралась она домой пешком из Марийской АССР из города Суслунгер. У мамы, на больших пальцах ног, отпали ногти от такого путешествия.
Было голодно. Постоянно хотелось кушать, мама из сил выбивалась, чтобы чем-то накормить нас. Ели гнилую картошку, лебеду, крапиву, щавель – этим как-то спасались от смерти. В 1944 году от голода умер средний брат, ему было 10 лет. Хоронить не было мужчин, эту миссию выполняли женщины. Мама очень сильно убивалась по умершему брату, плакала, что скажет отцу?
Закончилась война, стали возвращаться с фронта солдаты, на наше счастье вернулся и папа. Я помню этот день таким радостным: мы играли во дворе у соседей, кто-то прибежал и сказал, что вернулся мой папа. Я выбежал на улицу, возле нашего дома столпились люди, папа подхватил меня, поднял, от него пахло чесноком, он был в пилотке, на ногногах обмотки и ботинки, шинель в скатке.
